У оцепления была ещё одна задача: не допустить, чтобы охотничьи проблемы стали достоянием всего города, если не страны. Штаб находился на отшибе, но ведь расстояния для нас не имеют значения: сейчас я за полчаса преодолел расстояние от аэропорта до леса, у которого находится штаб и совсем при этом не устал, а будь я человеком даже в отличной форме, то тащился бы не менее часов пяти и устал бы при этом, как собака.
И вот, я остановился у дороги, в полукилометре от того места, где начинается территория охотников. Примерно здесь и должны собраться остальные…
Вообще, когда я стал частью этой затеи, причём против воли Марго, я узнал о своих новых возможностях больше. О скорости, о силе, о выносливости, о слухе и обоняние. Оказалось, в сравнение с другими я оставался очень даже сильным, даже многие из тех, кто родились оборотнями, пасовали передо мной. Осознав уровень своей силы, я как-то… успокоился, что ли. Среди людей я привык чувствовать себя в полной безопасности и способным дать отпор. До момента встречи с другими оборотнями, я полагал, что моя сила может быть просто пшиком в сравнение с мощью других, но, к счастью, нет…
Я вдохнул воздух, анализируя запахи и понял, что оказался чуть севернее, чем мне нужно было. В считанные секунды я оказался там, где мне нужно было. Тут уже собрались несколько мужчин, которые выглядели не совсем довольными.
— Не нравится мне эта затея, — пробормотал один из присутствующих, выразив мысли остальных. — Не может такое гладко пройти. Вряд ли верховные эти их не понимают, что что-то готовится… Как бы не поубивали охотничков наших.
Что поразительно, никто из них не волновался за собственные жизни. Наверное, прекрасно понимали, что раз они превосходят силой охотников и числом противникам нас не побороть, то ничего нам не грозит. Но вот между самими охотниками может развернуться нешуточная борьба, в которой могут быть и погибшие…
За те полчаса, что мы находились недалеко от группы будущих бунтарей, все успели разглядеть их и понять, что они действительно, вроде как, заинтересованы в сотрудничестве с оборотнями. Даже по разговорам, обрывки которых удалось расслышать, стало понятно, что ссориться с такой огромной группой сильных существ никому не хочется. Да и зачем, если мы сами настроены как никогда мирно? Это бессмысленное противостояние, которое на самом деле уже было “для вида” никому никуда, по-честному, не упиралось.
— Вот только не вздумайте в их разборки влезть! — прикрикнул тот, что будет”толкать речь” как выражались здесь. — Не хватало ещё потом реальных причин для войны.
О, да… Война между оборотнями и охотниками была заветной мечтой того правительства, что находится в нескольких часах от свержения и страшным сном любого оборотня. Ведь чем больше мы убиваем, тем сильнее в нас зверь… А значит выше риск стать диким. Такая перспектива не нравилась никому, потому что, по факту, была подобна смерти. Стать животным, подвластным одним инстинктам — приятного мало, тут не поспоришь.
— Так это понятно, — сказал оборотень, который и заговорил первым. — Но все-равно же как-то не по себе… Их там молодых, зелёных просто, дополна. Жалко будет, если полягут.
Послышался дружный тяжелый вздох. Действительной, ровесников моей Таши и тех, кто даже её младше среди вчерашней толпы охотников было чуть ли не больше половины. Понятно, конечно, что возраст у них просто прекрасный для того, чтобы побунтовать, но те же человеческие подростки треплют нервы своим родителям и набивают себе татуировки в таких случаях, а не власть идут свергать… У оборотней лет до двадцати все поголовно вообще детьми считаются… Но даже в этом охотникам приходилось быть взрослее, серьёзнее. Печально. Но, если всё получится, уже их дети не будут нагружены идеями спасения человечества.
Вокруг становилось всё больше и больше оборотней, причём не только мужчин, но и женщин тоже. Их, пускай и было меньше, но всё же не одна и не две.
Обстановка сохранялась напряжённая, все предчувствовали неприятности. Это было, конечно, логично, однако я был отчего-то спокоен. Может быть, тому причиной была безопасность Таши, а может быть, просто моё ко всему этому безразличие. Но, всё же, хотелось верить, что никто не пострадает, хотя бы, смертельно, ведь все эти политические дрязги не стоят жизней, что людей, что охотников, что оборотней.
“Посыльный” от Евгения, Ташиного отца, сообщил, что пока никаких проишествий, всё идёт по плану. Парень сразу же испарился, а среди оборотней, уже распределившихся вокруг штаба, напряжение всё нарастало. Я старался не вступать ни с кем в разговоры, но все-равно морщился после очередного вопля а-ля: “Зачем нам это надо”!
Надоело это всё не мне одному. Раздался взбешённый рык, а потом не менее взбешённое восклицание:
— Если вы сейчас все пасти не позакрываете, я вам ваши языки засуну в задницы! Задрали уже.
Я поблагодарил неизвестного мне героя, потому что все после этого действительно угомонились. Видимо, не знаком этот товарищ был только мне одному, а остальным его нрав был известен. Да и глянув мельком на этого оборотня, я и сам для себя решил, что спорить с ним в случае чего, не буду. Такой и меня в бараний рог скрутит, не поморщившись.
Но потом скука кончилась, и началось какое-никакое движение. Пришёл всё тот же посыльный и попросил начать сужать кольцо оцепления. Мы неспешно двинулись вперёд, и в итоге остановились только почти у самого штаба. Я стоял в первых рядах, так что, видел и само здание, и то, что там происходит.
Но мне в тот же момент захотелось ослепнуть, потому что возле входа, возле угла строения лежали тела охотников с перерезанными глотками и со вспоротыми животами. Ранения каждого из убитых были почти идентичны, и это было жутко. Я, прищурившись, посмотрел на движения, заметные в окнах второго этажа и вздрогнул. Двое молодых охотников с непроницаемыми масками на лицах, молниеносно передвигались по коридору… И на их пути оставались трупы, потому как каждый из них, вооруженный ножом, двумя отработанными движениями превращал мужчин во вспоротые туши.
В воздухе пахло кровью. Я опустил взгляд, чтобы не видеть этого всего. Это же чёртовы машины для убийств! Не уверен, что с таким вот парнишей сможет в одиночку справится даже тот вот здоровый оборотень, который тут всех усмирил. Быстрые, сильные, безжалостные. Теперь я верю, что среди восставших охотников не будет жертв… Какие нахер жертвы, если у них есть хотя бы десяток таких ребят?
Кажется, не я один заметил происходящее, потому что выражения лиц каждого, кто стоял рядом со мной, изменилось. Кто-то горько усмехался, кто-то усмехался не горько, а даже весело, а кто-то, как и я, отводил взгляд. Но, в любом случае, замерла давящая тишина, которая казалась чуть ли ни осязаемой.
Я постарался придать безразличия выражению своего лица. Мне ведь даже не жалко было тех, кого убили. Для охотников, боровшихся с Системой, эти были врагами. А врагов убивают, всё правильно. Но мне это напомнило те несколько лет, которые я прослужил в армии. Мы там не в штабе лопатами и мётлами махали, нет. Мы все, подобно этим двоим, изображали из себя равнодушных тварей и безропотно исполняли приказы.
