Я попытался себе это представить, представил и понял, что и сам бы в точности так же поступил, наверное. По крайней мере, никакого отвращения эта мысль у меня не вызвала, даже, вроде как, наоборот.
— Ты скоро обратно спать захочешь, — продолжила Настя. — Пока можешь поспрашивать меня о чём-нибудь, но как только спать захочешь, сразу иди в комнату, а то вырубает быстро, мне потом тебя тащить до койки.
Я прислушался к себе. Пока, вроде бы, спать не хотелось, так что, я решил задать вопрос, единственный, на который мне хотелось знать ответ:
— Маргарита сказала, что для всех я умер… То есть, я не могу никому из своих знакомых показываться на глаза?
Настя удивлённо вскинула брови:
— Когда Марго тебя привезла, то сказала, что твоих родителей в живых уже нет, родственники не обнаружены, в городе ты два месяца и любовными связями обзавестись не успел. То есть, близких у тебя нет, а если ты имел в виду кого-то из временного окружения, то про них лучше забыть. И не появляйся в том районе, где жил раньше. А так город большой, есть где разбежаться.
Я в ответ лишь моргнул. То есть, моя сгоревшая квартира скажет Таше только об одном: я мёртв.
И мне придётся о ней забыть. А я совсем не уверен, что смогу это сделать. Но, я даже понятия не имею, как её отыскать, а она видела лишь мою сгоревшую квартиру, наверное…
Мысли начали путаться, я зевнул. Последовав Настиному совету, я отправился в комнату и, как только коснулся головой подушки, тут же уснул.
Глава 4.1.
Я думала, что это произойдёт скоро, но не настолько же… В первый же день моего выхода с “больничного”, я узнала просто-таки замечательную новость: мои тренировки с группой охотников начинаются уже завтра, а это значит, что вот-вот меня попытаются сделать племенной кобылой… Возможно, и не очень активно, но всё же, “осеменителя” мне точно уже подобрали. Главное теперь будет узнать, кого мне хотят подсунуть и сильно не конфликтовать с ним. В конце концов, всего один шанс из ста у меня на то, что я смогу избежать этой участи, а после вражды детей делать не очень-то приятно, я думаю.
Если бы мои родители не рассказывали мне всё это, то я радовалась бы своему “повышению”. Среди рейдового отряда можно легко было распознать тех, кто был посвящён в тайну Системы: они провожали меня сочувствующими взглядами, в отличии от наивных, завистливых остальных, которые полагали, что мне просто повезло и мечтали о том же.
Всё время после радостного, чтоб его известия, я пыталась гнать от себя мысли о Максе. Да, я в него, кажется, влюбилась, да и он в меня тоже, я его никогда не забуду, ведь он был моим первым мужчиной… Но для его же блага мне стоит забыть даже дорогу к его дому, ведь, теперь я окончательно несвободна: не удивлюсь, если и слежку за мной в скором времени установят.
Новость не обрадовала и родителей, они ещё лучше меня понимали, что к чему. Папа закрылся в своём кабинете на весь день, я рискнула туда зайти лишь к вечеру:
— Пока ведь ничего страшного не случилось, — я со спины обняла отца. — В конце концов, вы же с мамой…
— Мы с мамой, — перебил меня он, — Дружили с самого детства, наши родители сделали всё, чтобы нас женить, ведь это был самый приемлемы для нас вариант. Мы для тебя такого сделать не можем по одной простой причине: ты-то ни ч кем с детства не дружила.
Я усмехнулась. Да, с социализацией у меня всегда было туго, так что, у меня была только Ада с самой школы, и та была девушкой-человеком. Странно, но друзей среди людей нас иметь дозволялось, но Макс другом мне никак не мог являться, сказки порассказывать не получится.
— Я, конечно, уже посмотрел, кто там в этой группе есть… — продолжил папа, — Но ничего хорошего я не увидел. Даже среди самых посредственных нет сыновей наших сподвижников, а ты у меня самая лучшая…
Последние его слова стали едва ли не обвинением. Да, в подростковом возрасте у меня было непомерное желание доказать всем, что я на самом деле самая-самая и у меня, к сожалению, получилось. Теперь от этого целая куча проблем.
— Тяни время, дочь, — вздохнул папа. — Минимум девять месяцев нам требуется на подготовку. Многие оборотни уже согласились нам помогать, но охотники ещё бояться. Одно хорошо — то, что творится, не нравится почти никому, значит, продолжаться так долго не может.
Я закусила губу, чтобы не расплакаться. Слёзы подступили совершенно неожиданно, мне казалось, что я держу себя в руках. Но, видимо, не особо. Хотелось просто взять и разрыдаться, подобно маленькой девочке, но я понимала, что не имею сейчас на это права. Сейчас я должна быть сильная, я должна стать дополнительной поддержкой, а не дополнительным грузом для родителей. От этого многое зависит, но, чёрт побери, как же я устала от этого всего, кто бы знал…
— Я пойду, пап, — пробормотала я. — Мы что-нибудь придумаем, обязательно. И всё получится. В конце концов, я могу быть полезна им не только, как инкубатор. Попробую потрудиться на благо охотников, не просто же так я — самая сильная.
Я ободряюще улыбнулась отцу, он мне тоже.
Надежда на успех — единственное, что у меня было. Хотя, была ещё какая-никакая вера в себя и в своих родных.
Только бы выдержать. А потом гори всё синим пламенем: сбегу на край света, забрав себе Максима, будем с ним обниматься под пальмами, и я забуду совершенно обо всём.
Глава 4.2.
Надвигающиеся рыдания всё-таки не удалось унять. Я ревела, кусала подушку и проклинала судьбу за всё, что она мне преподнесла. Даже за Макса: мне его дали и тут же его отняли. В детстве мама часто мне повторяла, что в жизни всегда есть что-то хорошее. Сейчас я всеми силами пыталась отыскать это “хорошее” у себя, но никак не получалось. Я всем на свете должна, неизвестно, правда, за что. А мне никто ничего не должен…
Чтобы прийти в себя, мне потребовалось полчаса и стакан воды, молча принесённый мамой. После этого я всё же смогла осознать, что кое-что прекрасное прямо здесь и сейчас у меня есть: мои родители, которые действительно стараются что-то сделать для моего счастья, которые меня любят.
Этого должно быть достаточно, чтобы бороться. У меня есть близкие люди, они живы и здоровы, значит, мне есть что терять.
Но от такого самовнушения легче не стало: я всё-равно оставалась заложницей чёртовых обстоятельств.
Мне порою кажется, что даже после смерти я от этого не избавлюсь… Надеюсь, мне только кажется, потому что хочется думать, что хотя бы какой-то выход из этого дерьмового положения есть.
* * *
На следующее утро я проснулась с настроением побеждать. Мне не принципиально было, кого или что, просто хотелось взять и победить. Или убить. Или, и то, и то. В общем, мрачное упорство мною овладело во всю. Ещё к этому прибавлялась жажда мести и обида.
Почувствовала себя мировым злом, но это как раз то, что нужно. К сожалению, только зло может победить другое зло, как показывает жизнь. А она, как известно, не сказка.
