– Да ты не дрейфь, – примирительно сказал он. – Просто Панчито горазд соврать, вот я и подумал, а вдруг он опять врёт и не выполнил моего поручения. Однако по твоим словам вижу, что нет, не соврал. Но ты всё равно не вздумай сообщить ему, что я был у тебя. Я поговорю с ним, выясню все детали, а уж потом общайтесь друг с другом хоть до второго пришествия.
– Я хотел…
– Не сейчас, Родригес. Отложи свою просьбу на потом. Обещаю исполнить её, какой бы сумасшедшей она мне ни показалась.
С этими словами Мигель повернулся и пошёл к покрытому желтоватой дорожной пылью автомобилю, а Алехандро вернулся в дом, где сказал со страхом ожидавшей конца разговора жене:
– Чёрт поймёт этих педиков. Видать, приревновали мальчишку друг к другу. Гореть им всем в аду!
– Но ты же сейчас соврал ему, Алехандро!
– Тебя не касается. Иди займись своими делами. Это всё из-за тебя, идиотка.
– Я слушала своё сердце, Алехандро.
– Сердце она слушала! И что мы выиграли?
– Мы живы, Алехандро.
– Ну да. Тут ты права. Да.
Через два дня после беседы с Алехандро Мигель вызвал Панчито и попросил отвезти его в лесной дом, сказав, что кое-что забыл там, что обязательно должен забрать. Удивлённый неожиданной просьбой – а в последнее время Мигель ни с кем не общался и почти не выходил из дома – Панчито привёз его в горы и послушно, якобы по делу, как сказал ему Мигель, прошёл вместе с ним в ту самую маленькую комнату, куда так страшился заходить.
Когда они вошли, Мигель вынул пистолет и со словами: «Ты всегда боялся здесь находиться. Интересно, с чего?» – пристрелил его.
Панчито понял, что его убивают, в последний миг перед выстрелом. И даже успел понять, за что.
«Мигель убьёт тебя», – вспыхнула в голове произнесённая мальчишечьим дискантом фраза.
Что тут возразишь? Пресвятая Дева свидетельница – его предупреждали, но он не поверил.
Разве можно верить детям? Они вечно всё придумывают.
Раб зарыл ещё тёплое тело Панчито, отпустил псов в лес и уехал с концами на все четыре стороны. А Мигель в тот же вечер нанёс визит Маргарите и, не отвечая на приветствие и её вопрос о том, где Панчито, сел за стол и, положив на него скрещённые руки, молча уставился на неё.
Они молчали так почти две минуты, затем Маргарита охнула и стала рыдать.
Размазался на увядшем лице толстый слой косметики, задрожали покрытые набухшими венами и унизанные дешёвыми кольцами руки, затряслась под красным гипюром обвисшая грудь. Мигель глядел на рыдающую Маргариту ещё какое-то время, затем встал и ушёл.
Перед уходом швырнул на стол внушительную пачку денег и сказал:
– Уезжай. Если хочешь жить, конечно.
Она кивнула в ответ, а Мигель вернулся к себе и вышел из спальни только тогда, когда понял, что может существовать, не желая пристрелить любого, кто осмеливается заговорить с ним.
Его ждали суета и жалкая похоть придорожных борделей, открытые крепкими зубами бутылки стремительно теплеющего пива, толстые сигары и спешный отъезд в одну из близлежащих к югу стран после того, как Маргарита всё-таки нашла возможность отомстить за сына, сдав их всех комитету по наркоконтролю.
И ведь не поленилась съездить для этого в Мехико, старая шваль!
Мигель отказался наказывать её тогда. Это сделает Ньето через несколько лет, когда вновь поднимется и даже станет важной шишкой в Мехико. А как станет – так сразу же и вспомнит о старых долгах и велит похоронить Маргариту рядом с Аделитой, в итоге покончившей жизнь самоубийством после спешного бегства из города её возлюбленного.
Перед самым отъездом у Мигеля объявилась Челита. Видимо, в небесной конторе решили, что ему нужна компенсация за утраченные иллюзии, поэтому Челита не только нашла его, но и предложила себя в качестве спутницы.
– Малышка, я собираюсь учиться жить заново, а это будет нелегко, – предупредил её Мигель.
– С тобой мне ничего не страшно, – счастливая, ответила она. – Я с тобой готова даже улицы мести.
– Это вряд ли понадобится, – усмехнулся он.
Мелькнёт иногда где-нибудь в толпе детская кудрявая голова. Вздрогнет Мигель, услышит, как забилось в груди сердце.
Где ты, мой маленький гринго?
Алехандро Бычок и педофил
Алехандро Родригес буквально в последний момент передумал передавать маленького гринго полиции на той стороне границы, хотя поначалу хотел сделать это, чтобы прибавить себе очков в их глазах. Так, на всякий случай. Но в последний момент жадность победила здравый смысл, и он решил отдать Майкла другому Алехандро, по прозвищу Бычок, известному сутенёру, проживавшему в Эль-Пасо, куда он и отвёз Майкла уже на второй день знакомства.
Очень уж захотелось Алехандро Родригесу срубить нехилого бабла.
Алехандро Бычок не дал Алехандро Родригесу ни цента, хоть и обещал рассчитаться сразу. И так посмотрел на него, когда тот заикнулся об оплате, что Алехандро без раздумий решил ретироваться к себе в Хуарес, пока цел, а неожиданно заполучивший богатство Алехандро Бычок тут же задумал пристроить Майкла к одному знакомому педофилу и сорвать за это самый приличный куш за всю свою сутенёрскую карьеру.
И надо же было тому педофилу, некоему Гаю Джозефу Пирси, так облажаться, что ничего из этой затеи у Алехандро Бычка не вышло. А всё потому, что Гай Джозеф испугался последствий. Дал первоначально согласие, а затем передумал. Одно дело – пользовать в своё удовольствие нежноглазых мексиканских мальчиков, подумал он, и совсем другое – чистокровного гринго, что, учитывая гнилое нутро Алехандро Бычка, вполне могло выйти боком в самый неожиданный момент.
Мучимый страхами и невозможностью удовлетворить подогретое описаниями Алехандро Бычка желание, Гай Джозеф кормил его всяческими обещаниями и отговорками до тех пор, пока Алехандро, который всегда был психом, не сорвался и не наговорил ему кучу гадостей по телефону.
Как и положено классическому педофилу, Гай Джозеф отличался тем, что вёл себя очень осторожно как в Сети, так и в жизни. И не стал обращаться в полицию, когда вздумал отомстить Алехандро за то, что тот назвал его по телефону «грёбаным сукиным сыном, которого самого надо бы сдать на органы, да никто такую гниль не возьмёт».
Он засел за компьютер и написал письмо Барту, потому что знал: в отличие от него, умиравшего от липкого страха, Барт ничего не боится – ни властей, ни огласки. Во-первых, Барт Райт-Колтрейн в принципе не был способен бояться, что обладавший чутьём охотника Гай Джозеф понял сразу же, как увидел его в одном из телевизионных шоу, а во-вторых, выскочка из Нью-Йорка владел соответствующими документами, удостоверяющими права на приём беспризорных детей в возглавляемую им школу-интернат со всех южных штатов. Лучшей кандидатуры для мести Бычку придумать было невозможно.
