Что и говорить, страшная смерть!
Новая мамита
На следующее утро Джейн разбудила Майкла в пять утра, когда только-только загнали в вольер выпускаемых на ночь псов, и отвела к Тихоне Биллу, охраннику, выполнявшему роль местного парикмахера.
По заведённому в школе обычаю Тихоня Билл подстриг Майкла почти под ноль.
– Жаль волосы, – сказал он, скидывая на пол густые кудри. – Красивые, как у девчонки.
– Заткнись и работай, – грубо сказала Джейн, затягиваясь пахнувшей травяной сладостью самокруткой. – Потому и стригу, чтобы не слышать таких разговоров!
– А если бы их не было, не подстригла бы? – спросил Тихоня Билл, не отводя глаз от Майкла.
– Ты верно понял, чувак. Если бы нет – то да, не подстригла бы.
– Ну-ну, – только и усмехнулся он.
После стрижки пришла пора подбора одежды, и Джейн повела Майкла на склад вещей и обуви.
– Жди там, пока не позову, – коротко распорядилась она, а сама прошла к полкам, где хранились аккуратно сложенные стопки одежды и стояла выстроенная рядами обувь.
Исподтишка наблюдая за занятой делами Джейн, ожидавший её на пороге складского помещения Майкл вспомнил, как Тересита подбирала ему одежду в первый день его появления в поместье, и ему стало грустно.
«Всё у тебя плохо, Мигелито, – глядя на Джейн, думал он. – И тогда был в лохмотьях, и сейчас. Тогда даже лучше было, потому что на одежде хотя бы не было следов крови. Кстати, а, судя по всему, эта миссис теперь будет моей мамитой? Пусть будет. Она красивая. Уау, я думаю на английском?»
Джейн не имела никакого внешнего сходства с Тересой. Она была молода, худа, даже костлява, но у неё была большая грудь. И не расплывшаяся и грузная, как у Тересы, а, напротив, упругая и красивая. Грудь сильно выделялась на фоне худого тела и тонких рук хозяйки и, возможно, из-за этого парадоксальным образом придавала Джейн сходство с Тересой. Во всяком случае, Майклу хотелось так думать.
После обнаружения сходства Джейн с Тересой Майкл обеспокоился ещё больше.
«Если она будет моей мамитой, она же тоже умрёт. Интересно, а они оба умрут – и она, и её противный муж? Но я не хочу, чтобы Джейн умерла. Я и не видел её там. Но я и его не видел, а это значит, что они оба выживут?»
Он спросил себя, хочет ли, чтобы Барт появился на земляной поляне. И сам же ответил: «Он, конечно, свинья. Но ради Джейн пусть останется жив. Она же его любит… наверное? И как она может такого любить?»
Ответов на свои вопросы он не нашёл, да и не пытался найти. Рано было ещё искать ответы.
Закончив подбор одежды, они вернулись в центральный корпус, где Майкл наконец принял душ и переоделся в чистое, и так же, как и тогда, у Тересы, ему показалось, что он родился заново.
«Интересно, сколько ещё раз я буду рождаться?» – подумал он, заглянув в небольшое зеркало, висевшее над раковиной, и тряхнул коротко стриженной головой.
В это время прозвучал звонок, и вскоре в открытое окно донёсся шум голосов.
Подгоняемый кивками Джейн, Майкл выбежал в коридор, и они спустились в холл, где Джейн задержалась немного, потому что отдавала распоряжения меланхоличному человеку, исполнявшему обязанности школьного врача, и ругала за какие-то провинности старшеклассника, а затем вышли во двор, чтобы пройти в корпус номер два, где размещалась школьная столовая.
Это было первое появление Майкла перед воспитанниками, и реакция на него определила бы путь, по которому могло пойти его пребывание в школе, если бы не своевременная защита Джейн. Нет, Майкл вряд ли попал бы в число «красоток», ведь что-что, а постоять за себя он умел всегда, смог бы и на этот раз, хотя, кто его знает, как повернулись бы события.
Очень непросто устоять там, где все пытаются тебя свалить.
Его встретили тишиной, как по волшебству, взорвавшейся криками, присвистом, восторженными восклицаниями и грубыми репликами, из-за которых он еле сдержался, чтобы не сорваться с места и не убежать обратно к себе.
– Чёрт побери, и этот чёртов Барт собирался поселить тебя в общей спальне? – только и сказала Джейн уже после похода в столовую, где Майкл под пристальными взглядами воспитанников едва смог съесть кусок хлеба, зато выпил весь сок и попросил разрешения забрать с собой наверх воды.
– Нет, ну какой идиот, какой идиот!
Джейн так и приговаривала эту фразу всё время, пока они не вернулись обратно, где она заперла дверь снаружи и унесла с собой ключ, чтобы никто не смог выйти из комнаты или зайти туда без её ведома.
Несмотря на то что Джейн отделила Майкла от остальных воспитанников и взяла над ним шефство, поначалу она не изменила ни одной из своих привычек и не стала добрее, терпимее или внимательнее к мелочам, или к тому, что она считала мелочами. Вроде бы полученная им привилегия в проживании и учёбе распространилась ещё только на бассейн, куда Джейн водила Майкла сама и где сама же и обучала его плаванию, молча восхищаясь гибкостью тела новичка и его врождёнными способностями. Во всём же остальном он так же, как основная масса воспитанников, подчинялся дисциплине, занимался уборкой, ходил со всеми в походы, правда, только в тех случаях, когда в них участвовала Джейн, под её же присмотром занимался волейболом и баскетболом и был наделён той же, что и остальные, изощрённой пародией на права по приобретению предметов первой необходимости.
Рисунок, на котором неграмотный пока что Майкл изобразил расчёску, маленькие ножницы, зубную щётку и тюбик с пастой, нанёс ещё один удар по самолюбию Барта.
Рисунок был великолепен.
– Ты что, художник? – не скрывая раздражения, спросил Барт.
– Да, чёрт возьми, малыш талантлив, и ты больше не будешь его ни о чём спрашивать, – вмешалась Джейн.
– Чёрт бы тебя побрал с твоим материнским инстинктом, – тихо выругался сквозь зубы Барт, но возражать ей не решился.
Джейн тогда очень удивилась, узнав, что Майкл неграмотен и будет вынужден рисовать необходимые предметы быта.
– Ты что, даже не умеешь читать? Вот это да! – сказала она и сразу пояснила причину своего удивления, сделав это не для него, а, скорее, для себя: – У него вид умника, и я думала, что он у нас профессор, а он даже читать не умеет. Обалдеть!
Майкл хотел сказать этой красивой нервной женщине, что он умеет читать по-испански, но не стал.
Он вдруг отчётливо понял, что и вправду ничего не знает.
Своей новой опекунше он подчинился с первой минуты знакомства, но ещё очень долго, почти два с лишним года, не делал попытки выйти за рамки установившихся между ними отношений. Письменные домашние задания выполнял кое-как, а устно так ни разу и не ответил и не общался с Джейн вне занятий. Молчал, смотрел в пол, а если невозможно было промолчать, отвечал очень коротко.
