Имени Майкла он не произнёс ни разу, потому что не знал, сможет ли справиться с охватывавшим его сильным волнением. Необычное состояние пугало и настораживало падре. Что за блажь на него нашла? Почему он начинает волноваться и боится произносить детское имя вслух? Неужели он заболел душевной болезнью, подтачивавшей многие годы и в итоге сведшей в могилу его бедную матушку? Нет, нет, он не может заболеть. Наследственный ген идёт по женской линии, по линии его немецкой бабки, будь она неладна! Матушка в минуты просветления всегда утешала маленького Мануэля, всегда обещала, что он будет здоров. Когда внутри него появился голос и стал вести пространные беседы, он очень испугался. Но у матушки никаких голосов не было. Она была тихая, почти незаметная, лишь уединялась у себя во время обострений и бесконечно шила балетную пачку на старой швейной машине. Сошьёт – распарывает, вновь сошьёт – вновь распарывает. То говорила, что пачка мала и её надо расширить в талии, то, наоборот, что слишком велика. И никаких голосов у неё не было.
– Господи, услышь мои молитвы. Разве Ты не видишь, что в этой дыре я единственный из чад, достойный чести пестовать Твоего посланника? О, я знаю, он ведь не просто ангелочек, он – Твой любимый ангелочек. Возможно, когда Ты принял решение отправить его на землю, он сидел у Тебя на коленях, и Ты сказал ему: «Ангел мой! Без тебя райские кущи опустеют, птицы замолкнут, звери затихнут, ангелы и праведники поникнут главами своими. Но там, на Земле, есть один обиженный Мною раб Божий, Мануэль, и он жаждет успокоения. Лети к нему, сядь рядышком в его убогой келье, молись с ним вместе обо Мне. Он достоин Моего посланника, ибо добился этого усердными молитвами и кротостью духа. Лети, лети!»
Мануэль взмахивал руками, словно крыльями, его глаза были закрыты, на лице – счастливый покой.
Пожалуй, это были лучшие минуты в его жизни, и даже когда внутренний голос вновь дал о себе знать, то, вопреки обычному назойливо-агрессивному поведению, вёл себя вполне мирно и был кроток во время не только ставших постоянными ночных бдений падре, но и неожиданного визита Тересы и Майкла в церковь.
Тереса привезла Майкла к падре Мануэлю сразу же после происшедшего между ними разговора, во время которого Майкл вдруг разоткровенничался и немного рассказал о своих видениях.
– Сколько раз ты уже летал? – спросила Тереса, изо всех сил стараясь не испугать своего подопечного охватившей её паникой.
– Три. Первый раз я полетел не очень высоко. Я тогда сидел возле ворот и ждал, когда Хесус меня заберёт.
– А, это когда тебя привезли к нам? – уточнила на всякий случай Тереса.
– Ага. Потом в церкви. Я ещё заснул, помнишь?
Она поспешно кивнула, но этот полный нетерпения кивок отбил у Майкла желание рассказывать подробности и того полёта, что случился впервые, и следующего, где он летал с Девой Марией и впервые увидел на поляне с земляным грунтом Тересу, и про ещё один полёт, случившийся уже дома, на следующий день после визита в поместье падре Мануэля. Испугавшись, что она примет его за сумасшедшего и разочаруется в нём, Майкл ограничился простым перечислением, и как Тереса ни старалась уговорить его рассказать ей подробности, у неё ничего не вышло.
Визит в церковь тоже оказался неудачным. Только они поднялись по широким ступеням, чтобы зайти внутрь, как столкнулись с выходившими из церкви Мигелем Фернандесом и Панчито, и Майкла будто подменили.
Встревоженный встречей с Панчито, в котором он узнал незнакомца, которого увидел на поляне рядом с Тересой в своём последнем полёте, он категорически не захотел общаться ни с кем, в том числе и с падре Мануэлем. Глядел на него исподлобья, молча прижимался к Тересе и всячески демонстрировал желание как можно скорее вернуться домой.
Падре заметил, что поведение Майкла расстроило Тересу, и это обрадовало его.
«Не справляешься с ангелом, – довольно подумал он. – Что ж. Отлично».
– Ну что, Мануэль? Что скажешь? – услышал он внутренний голос после их ухода.
– Завтра же пойду к начальнику полиции. Пришло время действовать, – пообещал он и довольно улыбался себе в течение всего дня.
Начальнику полиции Роберто Ньето было пятьдесят шесть лет, и нельзя было сказать, что он выглядел моложе или старше этого ещё не почтенного, но уже умудрённого жизненным опытом возраста. Коротко стриженный, с очень густыми волосами с проседью, смуглым широким лбом и такими же скулами, не то чтобы высокий, но и не маленький, Ньето отличался крепкими формами, хотя никогда не занимался спортом, и даже уже лет десять как выросший небольшой пивной живот не мешал ему производить на окружающих впечатление здорового и сильного человека.
Свою молодость Ньето провёл на границе с Венесуэлой, где прошёл весь путь на вершину бандитской пирамиды: от шестёрки в местном притоне до правой руки одного из приграничных донов. И всё в его жизни шло, в общем-то, хорошо, пока соперничавшая с ними группировка в одночасье не уничтожила банду, включая дона и членов его семьи, а сам Ньето остался в живых лишь из-за того, что накануне уехал по делам.
Сбежав с границы, он отправился в Мехико и сидел там тихо несколько лет, а потом всплыл на поверхность под новым именем и в новом качестве – специалиста по борьбе с наркотрафиком.
Как это ему удалось, знали только сам Ньето и те, кто ему помог.
Безупречно отслужив несколько лет, он получил выгодную должность начальника полиции в одном из приграничных городов и прибыл туда с твёрдым намерением заработать себе на безбедную старость любыми, в том числе и хорошо известными ему, способами, справедливо полагая, что другого шанса может и не быть.
Намеченной цели удалось достичь в течение ближайших полутора лет. К тому времени Ньето уже хорошо знал, как работают механизмы выживания в управленческих джунглях, поэтому как можно быстрее наладил тесные связи с многообещающим политиком и будущим мэром Родригесом, представителями власти прокурором Лопесом и судьёй Моралесом и, конечно же, с набиравшим силу Мигелем Фернандесом.
Усилия не пропали даром, и вскоре новый начальник полиции занял одно из самых прочных мест не только в городе, но и во всём приграничье.
Прямых обязанностей в местном сонном царстве у Ньето, к слову сказать, было немного. Растаскивать пьяных дебоширов и наркош из местных баров он перепоручал своему помощнику, туповатому и исполнительному Карлосу Вилья, а с мелкими воришками с удовольствием разбирался сам, колотя их головами о железные прутья загона для преступников в единственном на весь город полицейском участке.
Основным же направлением деятельности начальника полиции стало посредничество.
По происхождению Роберто Ньето был наполовину индейцем из племени майя и ни на минуту не забывал об этом – ни в бытность свою в Мехико, ни уже после отбытия по месту нового назначения. В штате Коауила стычки с партизанами были обычным делом, но Ньето оказался умелым дипломатом и в итоге сколотил себе неплохой капиталец, лавируя между правительством и сапатистами, к которым испытывал самые нежные чувства, что, впрочем, не мешало ему тесно сотрудничать с властями.
