Об этом почти никто не знал. Ни Скинни, подруга детства Марши, ни Эд, избалованный братец, ни бабушка Аннет, ни даже Эндрю, в отличие от Лиз, сохранивший способность замечать что-то вокруг, не касающееся лишь его персоны. Но Марша молчала, а Эндрю не умел приставать с расспросами. Если дочь захочет рассказать, он готов будет выслушать. Если нет, значит, справляется самостоятельно.
Ничего не знал о взаимоотношениях мужа и жены и Джанни. Более того, ему было на них наплевать. Он всегда был убеждён, что Марша и в подмётки не годится Стиву, и не считал нужным вмешиваться в те дела, развитие которых ему было априори неинтересно.
– Если поубиваете друг друга, помогу спрятать концы, – мрачно шутил он и закрывал на этом тему семейной жизни друга.
Правду, как ни странно, знала как раз Лиз, ведь Марша с детства ничего не скрывала от матери. Не стала скрывать и на этот раз. Кроме Лиз, в интимные проблемы семьи Дженкинсов отчасти были посвящены и многочисленные психоаналитики Марши, которых она меняла с частотой, почти неприличной для считавшейся обладательницей устойчивой психики супруги и матери двоих детей.
Брак Стива и Марши оказался сплошной пыткой для обоих. И вовсе не из-за Стива. И даже не из-за того, что Марша решила при их первой встрече в парке, что любит его, а когда он уложил её в постель в её аскетичной квартирке, подумала, что нет, не любит, а раз не любит, то и не стоит притворяться. На самом деле умозаключения Марши по поводу отсутствия любви были скорее бравадой обуреваемой комплексами гордячки, так и не смирившейся с тем, что кто-то оседлал её тело и душу без разрешения, нежели отсутствием любви. Вопреки уверениям Марши, что она терпеть не может Стива, всё было с точностью до наоборот. Марша не только любила его, она полюбила его, что называется, с первого взгляда и навсегда, но с упорством, достойным лучшего применения, отрицала поначалу и отторгала в последующем этот факт. К тому же Марше казалось, что это не она приняла решение сблизиться со Стивом после знакомства, а он захватил её в плен так, как в старину захватывали хорошо укреплённые и способные к долгой обороне крепости. Захватил путём банального обмана.
Несомненно, доля истины в этом была.
Но всего лишь доля.
Из тех, что не могут влиять на процесс.
Ко всему прочему, Марша оказалась неисправимой идеалисткой и ждала и требовала от Стива неких возвышенных отношений. Что такое возвышенные отношения, Марша представляла себе весьма смутно, но смутное представление не останавливало её в попытках требовать от Стива исполнения всех ритуалов, приличествующих идеальному, по её мнению, браку.
Она ждала лепестков роз в бассейне, пения ночных серенад под балконом, постоянных слов любви и благодарности, постоянного признания счастья, постоянного удивления благосклонности судьбы, подарившей ему такой невероятный шанс. А в ответ получала только «примитивно-животный», по её собственному выражению, секс.
Нет, Марша, конечно же, знала, что секс необходим хотя бы ради продолжения рода, и работала над собой, стараясь преодолеть выстроенные в голове преграды. Подолгу беседовала с матерью, посещала психоаналитика, читала соответствующие журналы и книги, ходила на тренинги. Одна и в компании с ним. Чтобы лучше понять природу интимной любви, преодолевая стыдливость и одновременно чувствуя себя униженной из-за того, что испытывает возбуждение, смотрела порно, опять-таки, по её собственному выражению, чтобы «адаптироваться к реалиям».
И тем не менее каждый раз, когда Стив исполнял свой супружеский долг, не могла избавиться от мысли, что стоит на эшафоте. И не представляла себе, как можно проказничать в постели, чтобы не почувствовать себя униженной самим фактом милого хулиганства. Она ни разу так и не оказала Стиву интимную услугу в виде оральной ласки и, не скрывая, морщилась при одном упоминании о том, что можно позволить себе что-либо, выходящее за некие установленные ею же самой рамки. Самое большее, на что она оказалась способна, это с выражением брезгливой покорности на лице, и то когда Стив становился слишком уж настойчив, подержать в руке его пенис. Да-да, только когда он становился настойчив и намеренно направлял её руку вниз, намекая этим, что, чёрт возьми, я не возражал бы, если бы вы, мэм, чёрт вас возьми, соблаговолили взять в свои брезгливые ручки мой, чёрт его дери, член!
В первые годы она вообще ничего не чувствовала в постели, если не считать естественной влаги, которую выделяла на его призывы её вагина. Ни-че-го. Ни радости, ни отвращения, ни возбуждения, ни тем более тех волн страсти, которые, если судить по литературе и кино, должны были подхватывать её, нести к пику счастья и ликования и заканчиваться бурным длительным оргазмом.
Какой оргазм? О чём это они, если её передёргивало каждый раз, когда его рука гладила её ниже спины?
О мой бог, как они это делают – р-р-раз, скользнули рукой по попе, проходя мимо, практически на автомате, скользнули, даже не замечая, что именно они сделали только что. Животные! И с одним из этих животных ей придётся жить всю жизнь, терпеть его поглаживания и секс с ним и каждый раз думать, что, погладив её задницу, он в очередной раз подумал, что она вообще-то плосковата.
Так, стоп, не накручивай себя, Марша, ты не права сейчас, и муж любит тебя, а не стремится унизить.
Повторяй, Марша, как мантру. Как там тебя учат книги по психологии отношений?
«Он не хочет унизить меня!»
«Он не хочет унизить меня!»
«Он не хочет унизить меня!»
– Не накручивай себя, Марша Маклинни! – уговаривала она собственное отражение в зеркале ванной комнаты. – Совсем не обязательно судорожно вздрагивать и всем своим видом изображать оскорблённые чувства, когда, проходя мимо, он гладит тебя по заднице. Или молчать два дня после того, как он засыпает после секса, вдруг – о ужас! – забыв сказать, как сильно он любит тебя. Не заводись, Марша. Посмотри на мать. Она всю жизнь крутит романы на стороне и ни разу не озаботилась тем, насколько это аморально. И ей наплевать, что у Эндрю рога уже до потолка. Научись принимать жизнь без попыток подогнать её под свои лекала. Бери очередное пособие по психологии отношений.
Вот оно, лежит там, в спальне. На тумбочке, рядом с кроватью…
Скандал
В то утро Майкл проснулся непривычно рано, быстро оделся, подхватил стоявший возле входной двери скейт и тихо побежал к трамплину.
Шмыгавший по двору Хесус издали заметил детскую голову, мелькнувшую в направлении сада.
«Пусть бежит, а то начнут бабы ахать да охать, всю игру ему испортят», – подумал он, делая вид, что заботится о Майкле, хотя на самом деле преследовал совсем иную цель – присесть неподалёку и тихо выкурить свой традиционный косяк. Он засеменил было следом, но отвлёкся на перебранку между Лусианой и Гуаделупе и в итоге появился возле пустыря лишь некоторое время спустя.
Майкл запрыгнул на трамплин и, вскочив на доску, стал выписывать воздушные круги. Ведомый ловким телом скейт плавно разгонялся на вогнутой полусфере трамплина, размах становился всё шире и шире, наконец, набралась скорость и…
