Мигель Фернандес
Майклу как никогда хотелось тишины. Ему не нравилось, что все только и делают, что бегают туда-сюда, не нравились бесконечные разговоры, которые вели посторонние люди в их доме, и чужая активность не нравилась, и беспричинный смех, и даже неизвестно откуда взявшийся утробный вой за соседней стеной.
Ещё ему сильно мешал сладковатый до тошноты запах, стоявший в комнате, где покоилась Тереса.
Но больше всего Майклу не нравилось её отсутствие. Мысль о том, что его мамиты больше никогда не будет рядом, погружала его в беспрерывную тоску и глубокое отчаяние.
Не понимая, как справиться со своим состоянием, скрестив ноги по-турецки, он часами сидел на кровати в своей комнате. Когда уставал – ложился и читал комиксы, затем опять садился и сидел неподвижно, словно маленький восточный божок.
– Ну что? От тебя звонили, а меня не было? Ах ты… хороший…
Мигель подошёл к кровати и протянул вперёд обе руки.
– Прыгай ко мне, – мягко предложил он. – Я поддержу, не бойся.
Майкл внимательно, будто желая удостовериться, что не ошибается и перед ним действительно Мигель Фернандес, посмотрел на него, и на его бледном, осунувшемся от горя лице мелькнула лёгкая улыбка.
– Прыгай, – повторил Мигель, и Майкл, продолжая улыбаться, привстал, запрыгнул ему на руки и, обхватив за сильную шею, скрестил ноги у него за спиной.
– Надеюсь, ты рад меня видеть, парень? – охрипнув от волнения, спросил Мигель, поглаживая Майкла по спине. – Точно рад, я чувствую это, но всё равно не так, как рад я. Даже крикнул бы во всю глотку, да момент неподходящий.
Тут он спохватился, что говорит совсем не то, что надо, и резко сменил тему.
– Учти, я примчался сюда, как только узнал о твоём горе. Другое дело, что эта… Мария-Луиза не сообщила мне, что Гонсало звонил. Всё зло от баб, запомни на всю жизнь, Мигелито. Всё от них! Понял? Ты понял меня?
Он продолжал ласково гладить Майкла по спине.
– Хорошо, что ты здесь, – сказал Майкл, хотя это было не совсем правдой, потому что ему вдруг очень захотелось слезть с рук этого крепкого мужчины в дорогой одежде, а ещё больше захотелось, чтобы он перестал гладить его по спине, и он осторожно, явно с целью не обидеть гостя, выпрямился, давая таким образом понять, что больше не настроен обниматься.
Мигель правильно понял движение Майкла и тут же отпустил его.
Майкл молча вернулся обратно на кровать и вновь сел по-турецки.
– Тебе что-нибудь нужно? Скажи мне, не стесняйся. Я выполню любую твою просьбу, любую, – сказал Мигель, с восторгом и в то же время нежно разглядывая сидевшего перед ним мальчика.
– Правда? Ты правда выполнишь любую просьбу?
– Клянусь святыми угодниками, малыш! Всё, что ты пожелаешь!
– Надо сделать мамите скрытие. Ты поможешь отвезти её в Сальтильо?
– Вскрытие, – машинально поправил Мигель.
Он ожидал всего на свете, но только не этого.
«Чёрт, видимо, смерть старухи не случайна, – подумал он. – Конечно! Потому она так и воняет. Вот это да! И откуда он вообще знает о таких вещах, как вскрытие?»
– Ты хочешь узнать причину её смерти? – спросил он.
Майкл кивнул и сразу же пустился в объяснения:
– Понимаешь, доктор приехал, когда было уже поздно. Она уже умерла. В семь часов. Это доктор сказал, что надо делать вскрытие. Доктор сказал, что её отравили, поэтому ничего не поможет, даже бальзам… – Майкл запнулся на незнакомом слове, затем повторил его, – даже бальзамирование. Её эта гадина, Инес, отравила. Она ненавидела мамиту из-за Гонсало и из-за меня и решила её убить. Отравить то есть.
– Почему ты так думаешь, Мигелито? Ты что-нибудь видел? Вот, например, ты видел, как она подсыпала ей что-то?
– Да ничего я не видел. Но я точно знаю, что это так. И если её не остановить, она и Гонсало убьёт. – Тут Майкл резко замер, будто вспомнил что-то, а вспомнив, удовлетворённо кивнул. – Она и сама сдохнет при этом, но как именно – не знаю.
Мигель лишь покачал головой в ответ и только собрался что-то сказать, как дверь в комнату распахнулась, и на пороге появился Гонсало, который, судя по побагровевшему лицу, уже успел пропустить пару стаканчиков в подсобке у Хуана и был настроен самым решительным образом.
– А ты, я вижу, неплохо тут устроился, Мигель Фернандес! – не терпящим возражений тоном заговорил он. – Неплохо, чёрт меня дери, устроился, Мигель Фернадес, да?!
– Я всё объясню, – попытался охладить воинственный пыл Гонсало Мигель.
– Засунь к себе в зад свои чёртовы объяснялки! Мне на них наплевать! И слушай сейчас то, что я скажу! Я тебе тут гулять не позволю! Это мой дом, чёрт побери, посочувствовал – и ладно, а теперь, будь добр, проваливай отсюда!
Во время разговора Гонсало несколько раз облокачивался о дверной косяк явно для обретения большей устойчивости. Воротник его несвежей сорочки не был выправлен как следует, на отёчном покрасневшем лице сверкала проседью густая двухдневная щетина, а во всём облике проступало нечто залихватски-забулдыжное, будто Гонсало специально загримировали, чтобы снять в кино в роли неудачника.
– Ты сейчас заткнёшь свою глотку и выйдешь отсюда вон, – спокойно сказал Мигель, – а я поговорю с мальчиком и уйду. И ты не посмеешь мне помешать.
Что-то то ли в словах, произнесённых вполне миролюбиво, то ли в приглушённом против обычного голосе, то ли во взгляде Мигеля отрезвило Гонсало, а отрезвление автоматически усилило злость. Он набычился и пробормотал в усы, не заботясь о том, расслышит сказанное им собеседник или нет:
– Говори, кто ж тебе мешает? Я, что ли, мешаю? Плевать я на тебя хотел! И нечего здесь командовать! Иди своей толстой бабой командуй, сучий сын!
И он вновь притулился к дверному косяку с явным намерением присутствовать при разговоре.
По щекам Мигеля заходили желваки, и, учитывая ответный настрой Гонсало, драки, скорее всего, было не избежать.
– Остановись, Фернандес, – вмешался Майкл. – Я не разрешаю тебе обижать Гонсалито. Вечно ты хочешь его обидеть. Не надоело?
– Нет-нет, что ты, – подняв вверх обе руки, сказал Мигель. – Я всего лишь хотел помочь ему выйти.
Проигнорировав объяснение гостя, Майкл ласково обратился к Гонсало:
– Гонсалито, этот сеньор поговорит со мной и уйдёт, ладно?
– Да ради бога! – презрительным тоном ответил Гонсало и, по-прежнему не сводя с Мигеля глаз, нарочито медленно отступил в коридор. – Я тут, если что! Зови, если что!
С трудом дождавшись, пока Гонсало выйдет, Мигель закрыл за ним дверь, подошёл к единственному в комнате стулу, стоявшему подле кровати, и сел на него, закинув ногу на ногу и давая понять, что намеревается закончить прерванный вмешательством Гонсало диалог.
