Нет, я должен прекратить этот бред. И сделаю это сразу после пар.
Вот что я совершенно забыл, так то, что вчерашний петух из этого же потока. Романенко вошел в кабинет, как к себе домой, за несколько секунд до звонка, небрежно бросил рюкзак рядом с моей Дашкой и плюхнул свой зад на пустующее место. Что-то сказал, придвинувшись вплотную к ней, вызвав почти неконтролируемое желание все-таки выкрутить его грязные лапы и вставить ему в зад.
Даша что-то ответила весьма прохладно, но говнюк не понял, что лучше отвалить. И тут я все же поймал ее взгляд, слегка затравленный, как мне показалось, но она быстро отвернулась. Не понял, в отношении кого сей испуг в голубых глазищах. Потом разберусь. Дверь снова открылась, впуская запыхавшуюся Игнатову, девушку, которая обычно сидела рядом с моей глупышкой.
— Простите, Дмитрий Сергеевич, — извинилась она, но увидев, что место занято разозлилась. — Один… го… не хороший человек… спрятал мой рюкзак.
Очевидно, кто этот "нехороший человек". Мне аж челюсть свело от неприязни.
— Романенко. Пересядьте на свое обычное место и уступите Игнатовой ее, — рявкнул я пронзая его насквозь ледяным взглядом. Есть у меня в запасе парочка выражений лица, которые ставят на место даже взрослых мужиков, не то что какого-то сопляка. Проняло, как обычно. Извинился и перебрался за другую парту. Виктория уселась к Даше. А я начал лекцию, постоянно сбиваясь с мыслей. Быстрей бы уже истекли эти полтора часа, что бы я мог оставить ее "обсудить дипломную".
Нет, сука, чем сильнее ждешь, тем дольше тянется время. Невероятно просто. И Дашка меня игнорирует, словно я в чем-то провинился. Раздражает ситуация. Не она ли вчера решила позаигрывать с пацаном назло мне? Тогда почему виноватым ощущаю себя я? Бред.
— Сегодня после звонка остается Устинова. Профессор Некрасов проверил вашу работу, Дарья, у него остались некоторые вопросы и пожелания.
Не глядя в глаза, она кивнула, вызывая опять приступ неоправданной злости. Оставшиеся пять минут пытался справиться с собой.
Не горячись, Зарецкий. Оба хороши, не усугубляй, иначе останешься и сегодня без сладкого, без своего десерта по имени Дашка. Нежное пирожное из сливок с начинкой из горького терпкого шоколада… это пи…ц, товарищи, до чего дожил доктор Зарецкий. Что за дебильные ассоциации?
Наконец звонок, все собираются, и в общей суматохе едва не упускаю ее из виду. Сбежать хотела? Эх, храбрая мышка, опять решила усы подергать. Ну попробуй.
— Устинова. У вас плохо с памятью? Могу назначить очень эффективные ноотропы.
Остановилась и замерла у двери. Кто-то из студентов дико заржал, кто-то просто хихикнул. Но не она. Знает, зараза, что я не шучу.
Как все-таки хорошо, что последняя пара… сейчас все слишком спешат по домам, нам точно никто не помешает.
Я достал ключ от кабинета и подошел к двери, запирая замок. Вот и все, Дарья… вы полностью в моей власти.
Кажется, она прониклась атмосферой — стоит на том же месте и не двигается. Обошел ее вокруг и пристроился позади. Сделала шаг вперед, чтобы избежать соприкосновения, но я не позволил увеличить расстояние между нами. Так и шагали, пока не уперлись в доску, куда я ее плавно и продвигал. Только не пойму, почему не попыталась повернуть к выходу. Глаза что ли закрыла? Аккуратно заглянул в лицо. Эх, глупышка. Стена уже, куда дальше? Она вздрогнула от неожиданности, почувствовав препятствие. Видимо, глаза все-таки открыла.
— Дмитрий Сергеевич мне нужно домой, — прошептала неуверенно.
Я потянулся носом к ее волосам, вдыхая дурманящий аромат. Пробрало до мурашек. Готов ощущать его вечно, тонуть в нем и если надо, сдохнуть в нем.
— Зачем? Вряд ли ваш парень вас там ждет, — начал я нашу обычную игру.
— Сегодня у меня нет парня. Эта сволочь где-то шаталась всю ночь и даже на звонки не отвечала, — прошипела она.
О как! Неожиданно, надо признать, такое слышать от моего вечно затравленного ангела.
— Наверное… вы его чем-то обидели…
— Вот и пусть обижается! Пофиг!
Не знаю почему, но подобная реакция мне нравилась больше, чем "простите Дмитрий Сергеевич".
— Знаете, Дарья, голодные мужчины способны на разные неадекватные поступки, — решил все же перевести все в шутку. Хорошо бы, если б она поддержала.
Ее плечи дернулись, вселяя надежду на легкий исход. Понимает же, о каком голоде речь? А я ведь четыре дня без нее, то есть уже пять. И я реально чувствую себя неадекватом. Хочу прижать ее к этой доске, задрать юбку и показать, на что именно способен. Возбуждение уже во всю стремительно разносится по венам, лишая способности мыслить.
— Вот пусть поголодает немного, чтоб не выпендривался и ел, что дают. Избаловала я его, Дмитрий Сергеевич.
— Вы и так всю неделю держали его на голодном пайке. И при этом на его глазах умудрились предложить аппетитный кусочек другому. Это жестоко, Дарья. Он, конечно, понимает, что вы лишь дразнили его, но, тем не менее, слегка рассердился. Разве он не прав?
Я сократил последнее расстояние между нами, жестко вжимаясь бедрами в аппетитную попку и давая ей почувствовать свое состояние.
Слышал, как у нее перехватило дыхание, а тело инстинктивно дернулось в мою сторону, стремясь ощутить мою твердость еще четче. Да, моя хорошая, да…
— Мне кажется, он только и думает о еде. Разве это правильно? А как же душа?
— Уверен, его душа полностью отдана вам.
Перехватил ее запястья и поднял, впечатывая в доску. Удерживая их левой рукой, правой провел по ее телу вниз, задев ладонью напряженно торчащие соски под водолазкой и кружевным лифчиком. Мозги поплыли от острого приступа желания.
Хочу разорвать ткань, мешающую полностью насладиться шелком ее кожи. Убирал захват, но она так и продолжила держать руки поднятыми. Умненькая моя. Резко схватил края кофты, потянул вверх вместе с кружевом бюстгалтера и обхватил мои любимые полусферы с напряженными кончиками. Злорадно сжал эти розовые сосочки между большим и указательным пальцами, заранее зная, что сейчас услышу ее стон — именно то, что хотел из нее выдавить. Да… ты моя… только моя… ни один сопляк не сможет дать тебе этого…
Черт! Кажется, произнес это вслух. Дашка дернулась, пытаясь выбраться. Вот ведь дебил. Ну я не отпущу. Ни за что.
Единственное, что позволил сделать — повернуться ко мне и один раз ударить кулачками по груди. И хватит, пожалуй. Снова перехватил запястья, вжимая в доску по бокам от лица. Не рассчитал только, что от представленного зрелища оставшиеся мозги утекут в и без того оттопыренные брюки.
Глаза блестят, а потрясающая грудь вздымается от частого дыхания.
Не могу оторвать взор от этой эротической картинки. Она преследует меня уже несколько дней, а сейчас здесь, в моих руках.
И не важно, что кипит от гнева, я знаю, как перенаправить лишнюю энергию в нужное русло.
