- Харпер, издеваешься? Температура все 30°С. Какой простудишься? Дай отдохнуть.
Фил присел на корточки рядом.
- Зачем зовёшь меня по фамилии? – спросил он, все еще хмурясь. Пожала плечиком. Так легче. Поддевая его и называя по фамилии, Маша пыталась сбросить с себя оцепенение, в которое периодически впадала от его близости. Их переплетённые пальцы, нежный голос рядом, и вообще его присутствие вводили в ступор своей невероятностью. Хотелось кричать от восторга, бесконечно целоваться, отдаться полностью тому безумному возбуждению, что бурлит внутри. Но страхи, комплексы и предрассудки заставляют сдерживаться. Поэтому снимает напряжение шутками да подколками.
Волна очередной раз захлестнула ноги и прошлась чуть выше, зацепив край платья.
- Солнце мое, а давай ты все же встанешь. Они ушли, нет необходимости задерживаться таким образом.
Надо же, какой догадливый!
- А может ножки и правда устали?
Фил думал не долго. Сунул ей в руки свои туфли и подхватил на руки.
- Давно бы сказала.
Они опять брели по краю воды, но теперь в противоположную сторону. А Маша кайфовала в его руках. Какое невероятное блаженство. Пусть он даже не предпринимает никаких попыток соблазнения.
Через некоторое время мужчина обнаружил на пляже приличную беседку, и они забрели в нее.
- Устал? – он в ответ только хмыкнул. А Маша на волне эйфории, что появилась от близости его тела сделала очередную глупость… наверное… Перебралась к нему на колени, оседлав сверху. Фил как-то судорожно вздохнул от ее действия. Руки нежно придержали за спину.
- Солнце, не уверен, что это удобное положение.
- Да? А по мне очень удобно. Особенно для того, что я собираюсь сделать…
Девушка коснулась губами его приподнятого подбородка. В темноте плохо видно, зато слышно идеально. Его сбившееся дыхание. Маша осмелела – он не так спокоен, как кажется. Мысль опьяняла. Хотелось доказательств.
- Машенька, милая, девочка моя, ты не понимаешь, что творишь. Я ведь не железный, Рыжик мой храбрый.
Храброй он ее назвал наверное за то, что начали делать в конец расшалившиеся руки. А именно расстёгивать пуговки рубашки. А губы сами ринулись целовать вновь открытое пространство. В ответ ладони мужчины спустились вдоль спины в самый низ, обхватывая ее прелести. Глухой стон, но Маша не понимает, кому он принадлежит.
- Маша, Машенька, остановись… ты смерти моей хочешь, солнышко?
Солнышко остановилось, а его пальцы и не думали – забрались под шелковистую ткань трусиков и поглаживают. Пульс зашкаливает. Твердость в самом эпицентре возбуждения сводит с ума. Сильные руки вжимают ее в себя, а губы впиваются в изогнутую шейку. Все взрывается ярким фейерверком. Тело сводит сладостной судорогой. Стон, но теперь понятно, что это ее голос. Дышит часто, поверхностно, тело сотрясает крупная дрожь.
Фил сжимает ее до боли. Успокаивающее поглаживает. Но сам дышит не намного реже.
- Солнце мое, я сгорю сейчас прямо здесь, - шепчет он, - ты такая жаркая… мне срочно нужно остыть…
Маше становиться стыдно. Откуда ему знать, что с ней такое впервые? А он? Но жар отступает и приходит понимание.
Девушка в панике пытается спрыгнуть, но мужчина останавливает ее.
- Тшш, ну что ты засуетилась, девочка моя, успокойся. Все нормально, все хорошо. Я безумно рад.
А Маша рада, что ещё темно, и он не видит ни краснющих щек, ни лихорадочного блеска глаз.
Фил прижимает ее голову к плечу и гладит волосы.
- Ты только посиди спокойно, не ерзай, ладно? – Маша понимает, что он пытается нормализовать свое дыхание.
- Фил, прости, – робко начала она. Нужно объяснить мужчине, почему они не могут продолжить прямо сейчас и здесь. Скорее всего, ее теперь точно оставят без ласк, но он должен знать, что с ее стороны это не каприз или эгоизм. – Прости, я, наверное, должна была предупредить раньше, просто со мной такого еще не было.
Фил вздрогнул и замер, обдумывая услышанное.
- Не могу сказать, что не рад. Счастлив, что впервые случилось именно со мной. Но как же другие? Они не …
- Ты не понял, не было других, Фил.
Глава 14
Первый порыв - подскочить и закурить. Остановило отсутствие сигарет и присутствие Маши на коленях. Возбуждение как-то резко отступило на второй план. Не курил он уже лет десять точно, а сейчас захотелось до зуда в руках.
Какой дурак. Мог бы и сам догадаться. Ее ласки и поцелуи были слишком невинны, неумелы. Предпочел поверить стереотипам: в девятнадцать у девушки должен быть солидный сексуальный опыт. Честно, ведьмочка удивила. Нет, даже изумила. А на душе расплывается жаркое ощущение радости и гордости.
В этом свете, то, что произошло несколько минут назад, выглядит совсем иначе. Милая девочка, сама не знала, наверное, чем кончится ее эксперимент.
Поняв, что его молчание затянулось, и Маша озадачена, Фил прижал еще крепче. Поднял за подбородок личико и запечатлел на губах поцелуй. Нежный.
- Ты теперь меня совсем лишишь ласк?
Глаза Фила округлились.
- С чего ты решила?
- Ты сегодня не знал о… моей неопытности… и то весь день держишься почти равнодушно. А сейчас тем более… наверное… - она совершенно засмущалась и спрятала лицо у него на груди.
Значит, почти равнодушно? Знала бы она, как сдерживался весь день, стараясь отвлечься от сжигающего желания. Хотел отложить близость на более подходящее время. Да и Маша не готова. Хочется более романтичной обстановки. А она обиделась? Ее следующие слова подтвердили догадку:
- Ты меня совершенно не хочешь, - прошептала она, прямо ему в грудь. Фил рассмеялся, вдруг остро ощутив, что возбуждение ни грамма не спало. Дерзкая мысль резанула сознание. Взял ладошку и опустил вниз, едва не застонав.
- Ох, - выдохнула она. – Прости.
- И так весь день, солнце. Ты глубоко заблуждаешься. Я живой, моя девочка, и ты слишком близко, чтоб я не чувствовал. Но скажи честно, ты готова перевести отношения на новый уровень?
Она задумалась.
- Если я попрошу подождать, будет слишком эгоистично после сегодняшнего?
Харпер рассмеялся. Он не сомневался в ответе. Чувствуется ее нерешительность, но теперь понятна причина. И эта причина настолько ему нравилась, что он готов ждать сколько угодно.
- Нет, милая. Я совершенно не считаю тебя эгоисткой. Я безумно счастлив! – голос вдруг стал низким и хриплым, - готов делать это для тебя хоть каждую ночь.
Машка снова спряталась на его груди, личико горело.
- Харпер, ты что, мазохист?
Фил расхохотался.
