— О дорогая моя детка, — прошептал он. — Я и не верил ни во что другое, но должен был услышать правду из ваших уст. Но отчего вы с Рене, отчего так одеты, отчего все остальное? Впрочем, неважно. Вы — это вы, и вы именно такая, какой я вас представлял.
Корнелии вновь удалось отнять у него руки.
— Прошу вас, месье, ведите себя достойно, — сказала она, — на нас смотрят.
— Вы полагаете, мне не все равно? — спросил герцог. — Да и что эти люди могут подумать или сказать кроме того, что мы молоды, мы счастливы и мы любим?
— Это неправда, — быстро сказала Корнелия.
К ее удивлению, герцог помолчал немного, а когда заговорил, то голос его был тихим и серьезным.
— Недавно один человек говорил мне о любви с первого взгляда. Я сказал тогда, что это исключение из правил, которое случается очень редко и только с необычными людьми. Я ошибался — хотя, возможно, я был прав, и мы с вами необычные люди.
— Что вы знаете о любви? — спросила Корнелия. — Любовь, месье, означает не только преследование каждой хорошенькой женщины.
— А вы, дорогая, что вы знаете о любви? — ответил он. — Вы слишком молоды, слишком невинны и слишком неопытны, чтобы знать, как мужчина может искать любовь повсюду и всякий раз находить разочарование. Я согласен с вами, что любовь — это не просто тяга к симпатичному личику, и все же после первой минуты несерьезного увлечения каждый надеется найти нечто глубокое, нечто более таинственное и волнующее, чем то, что видно на поверхности. И обычно, даже если человек притворится и произнесет вслух все то, что от него ожидают услышать, в глубине души он знает правду — это всего-навсего мираж, еще одна иллюзия настоящей любви, которая до сих пор не найдена.
Корнелия растерянно смотрела на герцога. Она никогда не слышала от него таких слов, никогда не представляла, что его голос может звучать с такой тоской. Затем она отвела взгляд, боясь самой себя, зная, что, несмотря на все свои намерения противостоять ему, он владеет ее чувствами, как виртуоз владеет скрипкой. Но нужно было ответить ему. Не в силах сдержаться, Корнелия почувствовала, что ее охватила дрожь из-за тех эмоций, что он всколыхнул в ней. И все же она сумела холодно произнести:
— Боюсь, месье, я очень скептично отношусь к тому, что вы называете «любовью с первого взгляда».
— Хотите, я расскажу, что случилось со мной вчера вечером? — спросил герцог. — Когда я впервые увидел вас в «Максиме».
— Как угодно, — равнодушно ответила Корнелия.
— Я пришел в «Максим» в поисках развлечений, — начал он, — вообще-то у меня было отвратительное настроение. За прошедшие несколько дней произошли кое-какие события, рассказом о которых не стану вас утомлять, но они сами по себе могли заставить любого человека стать несчастным, подавленным, опасаться за будущее. Я хотел забыть о своих бедах, хотел развлечься, посмеяться. В то же самое время понимал, что это вряд ли удастся.
Он сделал глоток вина, затем заговорил вновь:
— Я выпил изрядное количество шампанского и, как всегда происходит, когда человек эмоционально подавлен, эффект был противоположный — вместо того, чтобы развеселиться, я еще больше помрачнел и видел все окружающее в мрачном свете. Девушки, которые еще полгода тому назад могли бы заинтриговать меня, сейчас казались скучными, даже неприятными. Я пригласил сразу трех выпить со мной, больше опасаясь самого себя, чем из желания побыть в их обществе.
Корнелия попыталась скрыть радость, она побаивалась тех хорошеньких дамочек, особенно голубоглазой блондинки, похожей на тетю Лили.
— Потом я заметил, что приехала Рене де Вальме, — продолжил герцог, — и обрадовался, потому что Рене мой старый друг и временами, как вы знаете, она становится серьезным человеком, с которым можно поговорить, как говорят с понимающим и очень мудрым другом. Я сказал себе: «Вот и Рене! Отлично». Затем я увидел вас! Не могу объяснить, что случилось со мной в тот момент. В голове словно раздался щелчок, а затем чей-то голос произнес: «Это она — та, которую ты искал всю свою жизнь». В ту же секунду подавленность исчезла, внезапно я ощутил беззаботность и веселье. Вначале я решил, что, должно быть, виновато шампанское, которое сразу не помогло, поэтому протанцевал по залу, чтобы получше вас рассмотреть. А когда сделал это, то сам удивился, зачем понапрасну трачу время, и подошел к вашему столику. Не знаю, как объяснить, что со мной произошло, Дезире, — знаю только, что мне хотелось смотреть на вас, разговаривать с вами, сидеть рядом, а к концу вечера мне захотелось гораздо большего!
— И поэтому вы решили, что меня можно подкупить? — спросила Корнелия.
— Нет! Это не так, — запротестовал герцог, — вы должны мне поверить. Браслет — это подарок от чистого сердца.
— Подарок, который вы не осмелились бы преподнести женщине своего круга.
Брови герцога чуть приподнялись, словно она нарушила правила хорошего тона, потом он ответил:
— Да, здесь вы правы, но в таком случае я и не сидел бы здесь наедине с той, которую вы называете «женщиной моего круга».
Корнелия вспыхнула от такого намека:
— Да, наверное.
— Но разве это имеет для нас значение? — спросил герцог, снова подавшись вперед, так что губы его оказались в опасной близости от белоснежного обнаженного плеча.
— Имеет и очень большое, — ответила она. — Мы живем в разных мирах. Как сказала вам Рене, я люблю одного человека.
— Зачем вы напоминаете мне о нем? — рассердился герцог. — Вы же не можете не знать, что мне ненавистна одна мысль об этом человеке. Мне мучительно больно даже говорить о нем. Он собирается жениться на вас?
— Разве вы имеете право на подобный вопрос? — поинтересовалась Корнелия. — Я же не спрашиваю вас о вашей личной жизни.
— Дезире, что с нами происходит? Мы ссоримся! — воскликнул герцог. — Я знаю, у меня нет права ни о чем вас спрашивать, и все же я мечтаю о том, о чем даже не в состоянии сказать вам. Я хочу заботиться о вас, защищать вас. Я хочу… О! Чего только нет в моих мечтах!
Он на секунду прикрыл глаза рукой.
— Все это очень глупо, знаете ли, — прохладно заметила Корнелия. — В конце концов, вам ничего обо мне не известно.
— Если не считать того, что я люблю вас.
От этих слов сердце ее сильно забилось. Значит это правда, он полюбил ее, точно как она его с первой минуты, когда увидела на Гроувенор-стрит! Но осторожность человека, которого больно ранили и который поэтому должен оградить себя от повторения боли, заставила Корнелию держаться в суровых рамках, и она произнесла очень спокойно:
— Если бы я могла поверить вашим словам, мне было бы вас жаль.
— Но это правда! — воскликнул герцог.
— Если вы действительно так думаете, я скажу, что мы должны попрощаться и после сегодняшнего вечера больше не видеть друг друга.
