— Сначала с мамой побыл. В воскресенье она поведет меня в парк. Потом к папе забежал. Шел уже к деду и заглянул сюда. Белоснежка, я так рад снова тебя видеть!
— Я тоже, Дим, честно. Думала, ты меня уже забыл.
Он покачал головой.
— Ты что! Я же обещал жениться! — по лицу видно, что шутит. На отца похож до дрожи. В животе болезненно сжалось. А если бы у нее тогда остался от него малыш? Это бы смягчило ее боль? Может, ей не было бы так одиноко все годы. В носу защипало.
— А я обещала, что ты найдешь себе лучшую невесту.
— У меня уже есть. Прости. Ее зовут Вика Одинцова.
Ира хрюкнула и улыбнулась. Эту трехлетнюю голубоглазую красотку она знала — ее крестница. О чем и сообщила Диме. Тот был в восторге.
— Она такая зараза и одновременно такая милая, — поделился он своими впечатлениями.
— Оу! Точно.
— Маша говорит, что она вырастет потрясающей красавицей, и ее жениху повезет. Поэтому я и решил, что первый на ней женюсь, чтоб повезло мне, а не кому-то другому, — шепотом известил мальчик. — Да и зачем ей другой, если есть я?
Ира улыбалась и любовалась детской непосредственностью. Как бы хотелось, чтобы он был… ее сыном!
Но с таким отношениям к мужчинам, как у нее, вряд ли когда-то вообще будут дети. Сердце сжалось. Эх, Князья, что вы делаете с Белоснежкой?
— Димыч, вот ты где! — Ира едва не застонала. Легок на помине. — Тебя дедушка с бабушкой потеряли. С матерью попрощался?
— Пап, я нашел свою Белоснежку! — радостно сообщил мальчик. — Смотри!
Сергей перевел на нее какой-то странный взгляд, который сейчас, после недавних переживаний, проник в самую глубь ее существа.
— Красивая, — сообщил отец сыну, чуть охрипшим голосом. Стая мурашек пробежала по спине и рукам.
— Я же тебе говорил. Помнишь? До того, как мы уехали в Питер. И вот я ее снова нашел. Можно я буду с ней дружить и приходить иногда в гости?
На лице Сергея полная растерянность. Дима дергает его за руку и вынуждает согласиться. В обмен на то, что тот сейчас же идет к бабушке без споров. Мальчик подбежал к ней и обнял.
— Скоро увидимся.
— Буду ждать, — Ира сама чувствует себя не менее растерянно. Дима всколыхнул что-то в груди, от чего хочется плакать. Ей, конечно, не так много лет, чтобы печалиться о детях, но иногда нет-нет да проскальзывает мысль, а будут ли они? Если судить по Алеку и по своей болезненной реакции на стоящего рядом мужчину — вполне обоснованные опасения.
Дима вышел, а Сергей ни с того ни с сего вспыхнул гневом.
— Опять плетешь свои сети? Забудь. И о Диме, и о моем отце, поняла? Даже не смей к маме приближаться.
Это было больно. Словно оплеуха. Глаза моментально наполнились слезами. Отвернулась, чтобы он не дай Бог не увидел. Поэтому не заметила, как мужчина поморщился и прикрыл глаза. Провел рукой по лицу, сжал зубы и вышел.
Можно я напомню вам, мои дорогие, как вы можете порадовать автора и ее Муза?
Разумеется лайками. Нажмите кнопочку "Мне нравится" на страничке книги. Она синим цветом. Если зеленым, то вы уже лайкнули))) На мобильной версии должны быть фиолетовые звезды))
Еще нам приятно, если вы подписываетесь на автора, это делается на Странице автора, если нажать на мое имя и кнопочку "Подписаться"
Два первых пункта для вас ничего не стоят, зато нам безумно приятно.
Еще есть такая кнопочка, как "Наградить", но это уже наглость с моей стороны))))
И конечно же я всегда рада любым вашим комментариям.
Глава 27
Когда в субботу в двенадцать раздался звонок в дверь, Светлана замерла. Все же явился.
Открыть или нет?
Вначале она даже не отнеслась серьезно к нахалу, брату выскочки-Белоснежки. Она знала его очень давно. Не привлекал ее тогда никак. Тогда она еще была больна Сергеем. Не смотрела на других мужчин. Не дура ли?
А когда излечилась, той самой зимой, ставшей переворотной в их жизнях, вообще ни на кого не реагировала года два. Постепенно начала оттаивать, но только изнутри. Внешне оставалась Ледяной королевой, как звал бывший муж.
Ледяная королева… как она стала ею? Родители звали ее Солнечной девочкой… наверное началось после их смерти. Первые признаки. Тогда ей было пятнадцать. Погибли в автокатастрофе. Других родных у нее не было. Ни бабушек-дедушек, ни теть-дядь. Их семья состояла из «мама, папа, я». Их смерть выбила ее из колеи, навсегда.
Судя по всему, ей грозил детский дом, но Анатолий Князь, бизнес-партнер отца и единственный друг, оформил опекунство и забрал девочку в свой дом. Здесь же рос ее собственный друг — Сережка. Дети, то есть она-то еще дите, а ему уже восемнадцать исполнилось, были рады. Продолжали дружить. Он поступил в универ, она училась в школе. Помогал делать уроки, она иногда помогала ему рисовать, хотя он и сам не плохо это делал. Но вместе они создавали потрясающие проекты.
Зачем в тот день они это сделали? Один из тех переломных моментов, после которых жизнь не вернешь в старое русло. Ей семнадцать, ему двадцать один. Гормоны, видимо. Секс был великолепен, не смотря на боль вначале. Понравилось. Ни он, ни она не претендовали друг на друга. Свобода. Она знала, что у Сережки были после другие девчонки, и ее нисколько не волновало. Она собиралась поступать на худфак и казалась себе раскрепощенной художницей, свободной от всего — от стереотипов, от обязанностей, от общественных устоев. Только оказалось, что другие парни ее совершенно не привлекают в плане секса. Попробовала с одним — ничего, он даже не смог доставить удовольствие, лишь раздразнил. Пришла домой, а там Сергей. Один. Родители куда-то уехали. Набросилась на него. И так выходило несколько раз. Пока она не забыла выпить злополучную таблетку. Кто бы предупредил, что можно залететь моментально.
Больше всего стыдно было перед дядей Толей и тетей Любой. Но они строго настрого запретили делать аборт и поженили детей.
Ну какая из нее жена и мать? У нее полет души, планы радужные. Успокоив себя мыслью, что как-нибудь потихоньку свесит внука на бабушку, а сама пойдет учиться через год, Света спокойно отходила беременность, выкормила Димку и готовилась к лучшей жизни. Увы, жизнь преподнесла очередной сюрприз — тетя Люба заболела. Что-то по-женски. Перенесла операцию. И никак не могла няньчиться с маленьким ребенком. Сергей запретил учиться. У сына должна быть мать. Наверное, именно в тот год все пошло наперекосяк.
Рухнули воздушные замки, но никому не было интересно. Со всех сторон твердили, что должна обустраивать семейный уют, должна любить сына, должна кормить до трех лет, должна, должна, должна…
Ее ломало изнутри, но рассказать некому — Сергей тоже был должен учится, работать, помогать отцу выстраивать бизнес, иметь идеальную семью…
