И, самое главное, - почему мне не стыдно? Не противно от того, что меня просто использовали, вот как салфетку, и выбросили вон?
Не страшно от воспоминаний и осознания опасности всей той ситуации, в которой я оказалась?
А вместо этого так как-то мерзко сдавливает что-то в груди?
Хотя… Это тоже, наверное, результат переохлаждения.
Шутка ли – столько времени провести на морозе и в одних туфлях! В сугробы провалиться! Это, видимо, бронхит, не иначе. А вовсе не то, о чем мелькнула мысль в моей вдруг поглупевшей голове!
Только сейчас замечаю, что на мне, вместо футболки, которую я извлекла из недр шкафа надела на себя, кажется, целую жизнь назад, шелковый халатик.
Короткий, с запахом, совсем без пуговичек. Ярко-красный, с какими-то причудливыми бело-золотыми птицами.
Поднявшись, недоуменно рассматриваю себя в огромном зеркале.
Белья на мне нет, халатик почти не прикрывает бедра, распахивается на груди…
Кто его выбрал? Ведь, насколько я помню, мне не удалось найти здесь никаких женских вещей…
Кто надел на меня?
Неужели он сам?
Или это одежда какой-то из наверняка многочисленных любовниц Влада Северова?
От этой мысли я снова начинаю полыхать. В груди неприятно колет. Вопреки всему здравому смыслу.
Все понимаю, но до чего же гадко, Господи!
Гадко представлять, что кто-то сверкал в этом доме перед ним своими прелестями, совершенно неприкрыто! И что… Что я надела эту вещь после того, как Влад, возможно, ее с кого-нибудь сдирал перед тем как…
Перед тем как взять, - безудержно, страстно, с тем же сумасшедшим голодным блеском в обжигающих глазах, от которого можно сойти с ума! Может, он с ней даже не добрался до постели, взял, как и меня, на первой же попавшейся поверхности… Да вот на том же столе в гостиной!
А может, прямо здесь… В постели, на которой я провалялась неизвестно еще, сколько времени!
Боже! Ну, о чем я снова думаю! Как будто и без того у меня мало проблем!
И все же…
Если это был он… А от мысли о том, что меня раздевать мог кто-то другой, вообще становится дурно… Значит… Он видел меня совершенно обнаженной, чего не было даже тогда… Прикасался…
Черт!
Меня снова обдает совершенно ненужным, и, главное, абсолютно неуместным и беспочвенным жаром!
Направляюсь в душ, сбрасываю с себя тут же ставшую ненавистной одежду. Вымывшись, заглядываю в шкаф, извлекая оттуда новую футболку, снова окутываясь в этот неистребимый щемящий аромат, от которого сразу же начинает покалывать в кончиках пальцев.
Ничего. Это нормальная реакция. После болезни еще и не такие могут случится!
Выглядываю из комнаты, осторожно приоткрывая дверь
Никого. Тишина.
Осторожно выбираюсь в гостиную.
На этот раз уже осматриваюсь боле внимательно, чем в первый.
Огромная комната, из которой ведут множество дверей. Десять…. Двенадцать…
Мягкие диваны, огромный стол…
Возвращаюсь к входной двери, естественно, даже и не думая о том, чтобы выглянуть на улицу.
Отсюда два коридора.
Один ведет в кухню, в которой я уже успела побывать. И второй, узкий, почти незаметный, чуть сворачивая, подводит меня к ступенькам на второй этаж.
Но исследовать дальше пока не решаюсь. Во-первых, в любой момент сюда могут зайти, а, во-вторых, совсем не факт, что там, наверху, тоже никого нет. Все ведь возможно! Быть может, там звукоизоляция, поэтому мне и не слышно никаких звуков.
Теперь становится еще более ясно, что странные воспоминания о голосе который успокаивал меня в бреду и о руках, что крепко прижимали к себе, - тоже часть бреда. Ну, разве, имея столько комнат, хозяин дома стал бы спать в одной постели с незнакомкой? Да еще и с температурой? Естественно, нет! Просто показалось…
Внутри сквозит легкий холодок, но я решительно стряхиваю с себя это странное чувство разочарования. Хватит витать в облаках! Пора заняться тем, что на самом деле важно. Разузнать что-нибудь полезное!
Отправляюсь все-таки сначала в кухню.
Желудок явственно напоминает о себе, да и набраться сил тоже необходимо!
Набираю из холодильника первое, что попадается под руку, особенно не изучая его содержимое.
Мясо, какую-то картошку, овощи.
Выкладываю все в микроволновку и осторожно тыкаю пальцем по кнопкам кофемашины. Надеюсь, что я не сломаю ее! Потому что кофе – это то, на чем я привыкла держаться, как на топливе, особенно в последнее время экзаменов. И сейчас только он способен привести меня в чувство окончательно!
Не дожидаясь, пока разогреется еда, с наслаждением делаю первый глоток ароматного напитка. Из горла даже сам по себе вырывается стон наслаждения. У нас с девчонками и тем более дома никогда не было кофемашины. Мы банально не могли себе этого позволить, даже в складчину и в рассрочку! Но это действительно самое настоящее чудо! Удивительный блаженный вкус!
Осторожно выглядываю из-за по прежнему зашторенного окна. Как и в прошлый раз, они закрыты везде, кроме той спальни, где я находилась.
И тут же встречаюсь с пронзительным взглядом Гордея. Будто только и ждал вот здесь, под окном, когда я выгляну.
Мороз пробегает по коже. Его глаза, встретившись с моими, тут же наполняются яростью.
Так сильно, что чуть не проливаю на себя весь кофе. Только чудом успев подхватить чашку, уже почти вылетевшую из дрогнувшей руки.
Быстро задергиваю штору. Опираюсь рукой на стол, стараясь отдышаться.
Эти глаза сказали мне о многом.
Во-первых, я явно по-прежнему считаюсь опасной, иначе зачем бы он до сих пор охранял бы здесь меня? И не только он! Я успела насчитать еще семерых здоровенный мужчин, которых все- таки заметила боковым зрением.
Во-вторых, Гордей точно до сих пор не расстался с идеей, что меня нужно убить вместо того, чтобы держать здесь и сторожить! Об этом мне очень ясно сказали его глаза, полыхнувшие злобой!
И, в-третьих, он явно в ярости от того, что занимается тем, чтобы меня сторожить, именно он!
Ну, конечно, - разве это дело для мужчины? Наверняка у него есть много занятий, и уж явно поинтереснее!
Решаю не дразнить его еще сильнее. Торопливо забираю еду, набираю еще одну чашку кофе и возвращаюсь в ту комнату, в которой меня решили держать.
Дом и в самом деле принадлежит Северову. Об этом мне сказал еще Сергей. Наверняка, хозяин будет крайне недоволен тем, что я здесь расхаживаю и все изучаю! И уж Гордей как будет этим недоволен!
