– Я остаюсь, - бормочу, прочищая горло. Стараюсь, чтобы мой голос прозвучал громче, но ничего не выходит. На грани слышимости, один шелест выдоха.
– Ты понимаешь, что входит в твои обязанности? На каких условиях?
– Да, - киваю, по-прежнему не открывая глаз.
– Хочу услышать.
– Молчать, и… И ублажать тебя, - роняю совсем почти беззвучно.
В мыслях даже это звучит ужасно, а когда произношу вслух…
Быть со мной так ужасно, что ты раздумываешь о риске смерти?
Он снова оказывается рядом, прижимается к моей груди, а мои щеки заливает жгучей краской, как только на кожу ложится его дыхание.
Мотаю головой, прикусив губу.
Он не прикасается, но в голосе совсем нет ярости. Даже… Какая-то еле уловимая горечь?
Хотя, мне наверное, просто показалось.
Этому мужчине не может быть важно, что я думаю и что чувствую.
Это мне, наверное, нужно заботится о том, чтобы нравится ему. Он ведь безупречен, совершенно идеален, особенно, если не знать о нем тех тайн, которые я случайно узнала! Вокруг него сотни лучших женщин столицы… И я наверняка очень быстро ему надоем…
Я должна о таком переживать, я должна бояться не быть желанной. А вовсе не он.
– Снимай с себя эти тряпки, - снова выпускает меня из своего плена, отстраняясь. Скрещивает руки на груди.
Опять сталь. Снова приказ. И злые искры в черных глазах.
Даже воздух вокруг нас такой раскаленный, что, кажется, сейчас просто взорвется.
Дышать невозможно.
Внутри все пересохло и пылает.
Бессознательно облизываю сосем сухие губы и тут же чувствую на них тяжелый черный взгляд.
Такой горячий, что даже вздрагиваю.
Хочется прикрыться, хочется провести по губам пальцами, чтобы снять с себя это жжение, сбросить.
Руки снова дрожат, еще сильнее, чем в первый раз.
Под пристальным взглядом еле стягиваю через голову футболку.
Его глаза тут же опускаются к соскам. Вдоль позвоночника простреливает током.
Он не двигается, все так же стоит в нескольких шагах от меня.
Что я должна сделать? Опять повертеться? Вокруг своей оси?
На такое не способна. И без того вся пылаю, не только щеки. Волна краски затапливает, кажется, до самых пяток! Так, что сами по себе подгибаются пальцы ног…
Разматываю бинты, которые никак не поддаются непослушным рукам. Столько узлов навертела, а развязать и одного не могу!
Благо, на это время хотя бы наклоняюсь и он не может смотреть на мою грудь. Но это временно…
Жду, что как и в прошлый раз, у себя в кабинете, он, выругавшись, сдернет все с меня, как было с платьем. Но он лишь наблюдает. И от этого становится еще неуютнее.
Жутко неловко. Вот так, раздеваться прямо перед ним.
Лучше бы все это произошло стремительно, быстро, как и в первый раз!
А еще… Еще я чувствую себя маленькой облезлой собачкой под его взглядом… Сейчас я как никогда далека от тех роскошных женщин, к которым он привык!
Резко сбрасываю с себя остатки одежды, расправившись наконец с этими проклятыми бинтами.
– Вот! – выдыхаю, даже не знаю, зачем.
Стою перед ним, полностью одетым, совершенно обнаженная, в одних туфлях, проклиная все на свете!
А он все так же только смотрит… Разве что дыхание его становится прерывистым, рваным…
И все тело покрывается мурашками…
Он резко дергает рубашку на себя. Россыпь пуговиц стучит о пол. А мне хочется закрыть глаза ладонями. Хоть таким способом спрятаться от собственной наготы под его пронзительным взглядом, пробирающим до мурашек, до костей…
Успеваю заметить, что в области живота у него и правда наложена повязка. Выходит, я не ошиблась, ранение все же было…
И снова задохнулась.
Кожа к коже…
Его рваное дыхание, - совсем близко, ложиться на мое лицо, впутывается в волосы…
Его пальцы обхватывают мои скулы, заставляя поднять лицо вверх, встретиться с прожигающими простреливающими просто насквозь, до самых пяток глазами…
И я совсем, окончательно теряюсь, растворяюсь, чувствуя мгновенную тяжесть и жар внизу живота…
Его палец обводит губы, заставляя меня вздрагивать раз за разом, очерчивает скулы, спускается на подбородок…
– Мы не так начали, - хриплый голос заставляет задохнуться, касаясь моих губ… – В этот раз все будет иначе…
Его рука накрывает грудь, протискиваясь между нашими телами.
И весь мой страх вдруг отступает, растворяясь в безумии ощущений…
Запрокидываю голову, ловя раскрытыми губами воздух.
Даже не понимаю, что открываю для него сейчас свою шею, не думаю, как выгляжу.
Он тут же впивается раскаленными губами в мою шею, сдавливая, выкручивая вверх сосок.
И я стону уже в голос, не замечая, как впиваюсь ногтями в его плечи…
Черт! Что он делает? Он доводит меня до какого-то ненормального безумия! С которым я просто не могу справиться, не могу бороться!
Рука опускается ниже, крепко сдавливает мою ягодицу, заставляя вскрикнуть.
Влад забрасывает мою ногу себе на бедро, с силой вжимается, не прекращая терзать губами мою шею.
Я распахнутая перед ним. Совершенно. Полностью.
В нежные складочки впивается каменная, невероятно огромная выпуклость, растирая их тканью брюк
Резкий рывок, - и вот его губы уже захватывают мои. Терзают, клеймя, выбивая остатки сознания жадным, властным, опаляющим и совершенно подчиняющим себе поцелуем. Он порабощает мою волю, не позволяя удержать на ногах.
Глава 29
Сминает и покоряет, заставляя лишь откинуть голову и сдаться, раскрыться навстречу этому непостижимому напору.
Мои пальцы на его плечах слабеют, повисают совсем безвольно, голова начинает кружиться…
Перед глазами выстреливает вспышка, когда он резко прижимает пальцем мой клитор.
– Ах! – только и могу, что выкрикнуть прямо в его губы.
Это безумие. Это пожар внутри, в котором я сейчас, немедленно сгорю!
Больше нет ничего. Ни памяти, ни силы воли. Ни сознания.
Яркая лампочка, что сигналила про опасность, внутри меня вспыхнула в последний раз и окончательно погасла.
