Я ужасно устала и, наверное, никогда не желала Никелю смерти так страстно. Хотелось прекратить нескончаемое, осуществляемое косвенным способом копание в моем подсознании, но я боялась, что готовые сорваться с губ грубости убедят атланта в моем несерьезном отношении к делу.
Никель заметил это. Его уложенные с утра волосы теперь топорщились в разные стороны. Спустя шесть часов анализирования он сам выглядел не лучшим образом — усталым и немного безумным.
— Ладно… — наконец произнес он с явной неохотой. — На сегодня закончим.
При этих словах атлант оживился. Последний час он лежал в кресле, не выказывая какого-либо интереса к происходящему — вероятно, спал с открытыми глазами.
Я спрыгнула с подоконника и направилась к двери, стараясь по возможности быстро передвигать затекшими от неудобной позы ногами.
Ник может передумать в любой момент.
Он проводил меня взглядом, но промолчал. Я спиной чувствовала, как ему не хочется отпускать меня сейчас.
Выйдя за дверь, я пустилась бежать. Повернув в коридор, где находилась моя комната, замедлила шаг и позволила себе немного отдышаться. Я была выжата, как лимон, но почти счастлива — просто потому, что сейчас наконец-то удастся отдохнуть.
Все, что я сделала, войдя в спальню, это скинула обувь. Затем, даже не раздеваясь, упала на кровать лицом вниз.
Спала я недолго, зато крепко, почти сразу же провалившись в глубокий, как омут, сон. Возвращение обратно было таким же стремительным — каким-то чудом я резко проснулась за секунду до того, как дверь спальни открылась.
12. Искра
Освещения почти не было, лишь пол комнаты слабо сиял, придавая ей красноватый оттенок. Подсвеченные снизу, предметы выглядели странными; еще более странным выглядел Ник, но я все же узнала его. Потянулась к тумбочке, толком ничего не соображая и будучи почти уверенна, что вижу продолжение сна, но он успел первым.
Зажегшийся свет больно резанул по заспанным глазам, и я села на кровати.
Никель открыл рот и начал что-то говорить. Он говорил долго и с жаром, метаясь по комнате туда-сюда, тогда как я прикладывала все усилия, чтобы не уснуть. В голове крутилась вереница глупых вопросов: как он вошел? Я не до конца прикрыла дверь?
Не может быть. Я прекрасно слышала щелчок замка минуту назад.
Тогда как он прошел через закрытую дверь? Просто открыл ее? Неужели он мог войти ко мне в любой момент, пока я наивно полагала, что в безопасности в собственной спальне?
Последняя мысль окатила холодом. Вряд ли я смогу уснуть здесь снова.
— Что с тобой? — донесся до меня его голос.
— А с тобой? Я только что спала, между прочим.
— Я не заметил, — Ник остановился и на секунду прикрыл лицо руками. Я заметила, что он не в себе: явно не отдыхал с момента момента моего ухода, продолжая мозговой штурм.
— Так на горизонте были горы или нет? С любой стороны от волны? Это очень важно, от этого зависит…
— Убирайся, — я постаралась сказать это как можно спокойнее. — Больше никогда не приходи ко мне в комнату без разрешения. Нет, не так… Просто больше никогда не приходи ко мне в комнату.
Он остановился.
— А знаешь, к черту это все, как ты любишь выражаться. Так не пойдет, — его взбудораженность померкла, дрогнула и стекла на пол, оставив под собой лишь бесконечную усталость.
— Ты выгонишь меня?
В глубине души я почувствовала разочарование. И что-то еще. Боль? Он посмеет выставить меня вон сейчас, когда я наконец поняла, что хочу остаться?
Он не ответил, только посмотрел с какой-то тоской. Или она мне лишь почудилась? Уже спустя мгновение он снова изменился в лице, а во взгляде проступила ожесточенность.
— Дай мне свою руку. Это все очень упростит. Сейчас, пока ты еще не совсем забыла сон.
Этого я не ожидала. Уж лучше бы он меня выгнал.
— Но я рассказала тебе все, что могла. Абсолютно все!
— И этого все еще мало. — Он начал приближаться к кровати, и я в ужасе вскочила на ноги и бросилась к окну; туда, где больше места и меньше возможности быть загнанной в угол.
— То есть, этих мучительных часов допроса недостаточно? И теперь ты просто говоришь: дай залезть в твою голову?! — сквозь ярость в моем голосе отчетливо пробивалось отчаяние.
— Ты боишься меня?
Чем больше я выходила из себя, тем более спокойным он становился. И от этого было еще страшнее. Если бы он злился, это бы означало, что у меня есть шанс его переубедить. Теперь же он выглядел так, словно окончательно укрепился в давнем решении.
— Откуда эти глупые предрассудки? Хватит разыгрывать из себя глупого ребенка, который не знал, на что идет, соглашаясь на экспедицию. Ты знала, и не раз сталкивалась с этим в прошлом.
— Вот именно, это было в прошлом! — взорвалась я и что есть силы ударила кулаком по темному окну.
Он рассмеялся в ответ на гнев.
— Давай избежим банальных сцен. Ты злишься и сопротивляешься, я применяю силу и все равно получаю то, чего хочу. Или ты этого и добиваешься?
У меня пересохло в горле. Я могла поклясться, что это не пустые угрозы. Никель знал, о чем говорит, и именно поэтому я так не хотела, чтобы он снова прогуливался по моему сознанию.
Я уж было решила, что дело совсем плохо, но тут он сменил тактику.
— Подожди, — подойдя к стене, Ник набрал команду, на автоматизме передвигая рукой.
Через мгновение в нише показалась пузатая бутылка. Я ожидала увидеть один из мерзких токсичных напитков, что тайком предпочитает пить элита Высотного города, но вместо этого увидела знакомую этикетку "Джек Дэниэлс".
— Это тебе, — он свернул пробку одним движением и протянул бутылку.
Я ухмыльнулась. Все-таки он гений. Если что и поможет облегчить мои терзания, так это хороший земной алкоголь, завезенный в Набил контрабандой.
Почему бы и нет? Я обхватила узкое горлышко, напрягая мышцы, чтобы рука не дрожала, сделала большой глоток и сразу же скривилась — крепкий алкоголь не входит в список моих предпочтений.
Чего не скажешь о предпочтениях Никеля. Пока я давилась кашлем, он вырвал виски из моих рук (и правильно сделал, иначе я бы точно его разлила) и выпил залпом с треть бутылки.
Одного глотка на голодный желудок хватило, чтобы подействовать. Напиток прочертил огненную дорожку вниз по горлу и обосновался в животе маленьким источником тепла, а в голове возникла опасная легкость.
В свете последних событий ситуация уже не казалась столь безвыходной. Может, действительно лучше сделать это сразу, чем неизвестно сколько ждать и бояться? Что такого важного он может почерпнуть в моей голове, кроме безграничной ненависти к нему?
