- Дура! - выдохнул он мне в затылок и вместе со мной сделал пару шагов по направлению вглубь денника. Я споткнулась и, падая спиной назад, потянула его на себя. Мы свалились на землю — покрывающие пол опилки, а также выставленная тренером рука смягчили падение, но у меня все равно на мгновение вышибло дух.
Дальше все происходило в бессознательном тумане полузабвения: Брукс привстал и рывком перевернул меня на живот. Я утонула лицом в сухой траве и, широко открыв от удивления рот, вдохнула пыль и пряный аромат сена. Не дав мне ни секунды на то, чтобы прийти в себя, тренер одним движением закинул вверх и без того задравшийся подол. Юбки накрыли меня с головой, похоронив в темном и колком плену. На короткое мгновение я почувствовала прикосновение к попе, а потом сильные руки взялись за прорезь панталон, края которых накладывались один на другой как раз между ягодиц
[15], и разорвали тонкую ткань, обнажая кожу.
По голой заднице прошел холодок, заставив ее пойти мурашками.
- Что ты делаешь? - я забилась на полу, пытаясь выпутаться из тяжелого подола. Мне стало страшно. Все происходило слишком быстро... Слишком...
Громкий хлопок прервал спутанные мысли, внезапная боль стрелой впилась в мягкое место пониже спины: Брукс со всей силы шлепнул меня по попе.
- Ай! - негодующе вскрикнула я, и новый удар выбил весь воздух из моих легких. Ощущение холода сменилось зудящим огнем.
Я закусила ладонь, боясь перепугать криками половину имения: Адам отвесил еще три тяжелых шлепка, прежде чем все прекратилось. Тихо зашуршали опилки, стукнула створка ворот денника, и на меня обрушилась тишина.
Глава 20. Потеря
Спустя, казалось, целую вечность я наконец встала на четвереньки. Затем, медленно и неуклюже, выпрямилась в полный рост. Тело трясло, ноги готовы были подломиться. Задница горела огнем, туман в голове неохотно рассеивался. Держась одной рукой за стену, я дошла до входа в денник, выглянула наружу...
Так и есть. Брукс ушел, оставив меня одну. Кое-как собрав мысли в кучу, я принялась отряхиваться: юбку, корсет... Панталоны болтались двумя беспомощными лоскутами... А сколько сена понабилось в волосы! Я наощупь вынимала сухие стебли из прически, еле сдерживаясь, чтобы не вцепиться в волосы и не дернуть, руша и ломая наведенный Мартой порядок. Под ноги попался забытый тренером кнут. Я увидела его, и на глазах закипели злые слезы.
Брукс отлупил меня!
Он мог сделать со мной все, что угодно, а в итоге просто отшлепал, словно непослушного ребенка. Ничего более гнусного и обидного нельзя было и придумать.
За всю жизнь я не знала большего унижения... Никто и никогда не заставлял мое сердце взлетать, трепетать от любви и восторга, а потом не втаптывал его так глубоко в грязь.
Кое-как проглотив слезы и поправив одежду, я вышла из денника. Солнечный свет на пороге конюшни резанул по глазам, вынудив прикрыть лицо рукой. На удачу мне, двор оказался пустым — слуги были заняты приготовлениями к ужину, а конюхи ушли встречать табун. Держа спину ровной, а шаги — уверенными, я направилась к имению. Юркнула в заднюю дверь, пробралась в спальню и без сил рухнула на постель.
* * *
Я не ожидала, что смогу подняться следующим утром, но, благополучно проспав завтрак, решила все-таки явиться на свет Божий. Никогда и никому я не покажу своей слабости, будь то Брукс, Джеймс или кто-либо еще. Приду на занятие к тренеру и нагло спрошу его: «Ну как, понравилось задирать юбку госпоже?», хотя еще долго не смогу усесться на лошадь — красные пятна на попе будут саднить и ныть при одном воспоминании о постыдном происшествии.
Стоит только намекнуть О'Брайанам, что простолюдин посмел тронуть хозяйку имения, и Адаму не сносить головы. Его участь будет пострашнее работного дома — дело пахло каторгой, если не казнью. Но я ни за что не расскажу братьям о своем унижении. Никому не позволю причинить вред берейтору. Накажу его сама... пока не знаю, каким образом, но Брукс поплатится за содеянное. Он не должен был поднимать на меня руку... даже если я и заслужила это.
У парадной лестницы наблюдалось странное оживление. Дворецкий, Годвин и еще пара слуг спорили между собой, выглядя сердитыми и озабоченными. Мужчины старались разговаривать тихо, но до меня все равно долетели обрывки фраз.
- Все это очень некстати, - ворчал Джозеф. - Граф О'Коннор спустит с меня шкуру. Хорошего берейтора очень тяжело найти...
- Простите? - я вклинилась в мужской круг, решив, что ослышалась. - А зачем нам искать берейтора? Он у нас есть!
- Больше нет, госпожа, - старик развел руками. - Мистер Брукс уехал сегодня утром.
- Как это «уехал»? Взял выходной, вы хотели сказать? - нахмурилась я. Мозг еще искал отговорки услышанному, лазейки и варианты спасения, хотя внутри уже разлился тошнотворный, приторный ужас.
- Он сказал именно то, что и хотел, - раздался сердитый голос Годвина. - Брукс уволился из Ньюбриджа. Собрал вещи и исчез в неизвестном направлении, мерзавец! Кто теперь будет заниматься лошадьми?
- Бран успел многому у него научиться... - неуверенно сказал дворецкий.
- Не смешите, мистер Джозеф! Бран слишком молод и неопытен, - раздраженно перебил его управляющий. - Его репутация лентяя куда сильнее ученических талантов... А, проклятье!
- Где Джеймс? - я схватила Годвина за руку, чувствуя, как земля начинает уходить из-под ног. Перепалка мужчин вгоняла меня в беспросветную панику. Хотелось замотать головой, вскинуться и стряхнуть страшную реальность, навалившуюся на имение с уходом берейтора. Отмотать время назад. Изменить... Удержать!
- Кто его знает, - пожал плечами тот, явно желая поскорее избавиться от надоедливой мамзели. - Этот может быть где угодно.
Средний братец О'Брайан нашелся довольно скоро. Кузен как раз вел в поводу жеребца, собираясь покидать поместье, когда я кинулась ему наперерез.
- КАК ТЫ МОГ! - без объяснений набросилась я на него. - Ты что-то сказал ему?.. Что-то сделал, да?
Стоило мне заговорить, и к горлу подступили рыдания. Я закусила губу, чтобы не расплакаться прямо перед ним.
Джеймс свысока оглядел меня.
- Ты про уход Брукса? Абсолютно ничего.
- Врешь! - выкрикнула я. - Ты способен на любую подлость!
- А ты, сестренка? Разве ты не такая? - рассердился кузен. - К чему мне трогать конюха, если пари ты так и так уже проиграла? Я в этом не замешан! Клянусь, Марс!
Я помолчала с минуту, опустив голову и пережидая, пока ком в груди хоть капельку рассосется. Но вместо этого он становился еще больше. Словно адский недуг, смертельная хворь, тяжесть под сердцем росла и тяжелела, отнимая у меня воздух, силы и стремление двигаться по жизни дальше.
