Я сухо кивнула в ответ на приветствие, чувствуя себя в высшей степени некомфортно. Только сейчас я смогла как следует рассмотреть его — вчера образ берейтора слился в одно размытое, подернутое дымкой волнения пятно. Не особенно высокий, но крепко сложенный. Плечи широкие и мускулистые - куртка сидит внатяг, брюки заправлены в высокие сапоги. Шляпа частично скрывает темные, почти черные, волосы. Ночью прошел дождь, и вид его сапог, испачканных грязью почти до самых щиколоток, заставил меня брезгливо сморщиться. Простолюдин снова курил, и мое появление не только не заставило его упасть оземь, а даже избавиться от папиросы.
- Первое занятие посвятим тому, чтобы оценить ваш уровень и умения. Кобыла уже размялась, теперь очередь леди О'Коннор.
Я подняла брови, не очень-то понимая, чего он хочет. Берейтор гладил лошадь по шее, и кобыла весело перебирала ногами, словно ей-то уж не терпелось показать ему «свои умения». Вот предательница!
- Зарядка, миледи, - пояснил Адам, - неужели вы не разминаетесь перед верховой ездой?
- Нет, - буркнула я. - Зачем? Я сижу в седле с десяти лет!
- Чтобы просидеть в нем еще столько же, а не превратиться раньше времени в дворецкого Джозефа, - усмехнулся он, и я вспыхнула. Да, у Джозефа имеются некоторые проблемы со здоровьем: по лестнице пятидесятилетний мужчина взбирается трудновато, иногда останавливается и хватается за поясницу, вздыхая и проклиная проклятый радикулит. Но для своего возраста он прекрасно держится, право!
- Мне это не нужно, - заявила я и направилась к своей кобыле. И, лишь подняв руку, наконец заметила, что на спине Айрин возвышается громоздкий горб — чудовищное приспособление под названием «дамское седло», две передние луки и единственное стремя которого предназначались для женской езды с перекинутыми на одну сторону ногами.
Надо же, да он готовился к нашему занятию! Внутри меня закипел гнев: предложить эту мерзость Марсель О'Коннор было сродни оскорблению.
- Бран! - закричала я, подзывая конюха. - Принеси мне МОЕ седло!
Слоняющийся неподалеку паренек умчался исполнять поручение (хоть делом займется, раз так и так подглядывает), а я принялась расстегивать подпруги, удерживающие ненавистное приспособление на Айрин. Я тяжело дышала — под внимательным взглядом Адама Брукса мои движения сбивались: становились слишком резкими, дергаными, быстрыми. Последний ремень лопнул, и тяжелая конструкция с грохотом свалилась на землю, заставив кобылу попятиться и испуганно заржать.
- Мне не требуется дамское седло! - заявила я и наклонилась вниз.
Расстегнула пару пуговиц, скрывающихся в складках темно-зелёной шерсти, и юбка амазонки распалась на две половинки, образовав длинный разрез от корсажа до самой земли. Подоспел Бран и взвалил на лошадь обычное седло, затянул ремни под все еще вздрагивающим крупом кобылы. Подобрав подол, я взялась за луку левой рукой и, легко подтянувшись, уселась на Птицу «по-мужски».
Нужно отдать Бруксу должное — ему удалось сохранить почти непроницаемое выражение лица при виде моих стройных, обтянутых узкими бриджами, ног, обнимающих круп лошади с двух сторон.
Мне сотни раз говорили, что женщина не должна сидеть на лошади подобным образом. Это не только неприлично - это возмутительно, оскорбительно, просто-напросто невозможно. Но я не видела ни одной причины менять привычную посадку ради дурацких правил высшего света.
Я взяла поводья и ударила пятками в бока лошади. Этот заносчивый простолюдин хотел оценить мои умения и способности?
Что ж, пускай смотрит!
И Айрин сорвалась с места, унося меня все дальше от застывшего с раскрытым ртом конюха и задумчивого Адама Брукса.
Глава 4. Первое унижение
Сделав пару кругов бешеным галопом, я немного выпустила пар. Тусклое солнце разгоняло последние клочья тумана, укрывающие холмы густой молочной дымкой. Наверное, скоро семь. Пора возвращаться, иначе последние минуты моего горе-занятия утекут в порыве напрасного, но совершенно необходимого мне сейчас бахвальства.
- Бран, ты свободен, - я подъехала к мужчинам, и, потрясенный моим маленьким представлением конюх наконец опомнился. Подхватил тяжеленное дамское седло и с видимым усилием потащил его обратно.
По дороге он пару раз оглянулся, не в силах совладать с любопытством, и я ощутила укол раскаяния - вскоре о случившемся на поле будут знать все, начиная кухаркой и заканчивая дворецким.
- И как? - вызывающе спросила берейтора, когда лишние глаза и уши наконец доплелись до конюшни. Я окончательно согрелась — изо рта шел пар, ворсинки жакета на груди и плечах покрылись мелкими каплями конденсата. Отчего-то было очень приятно смотреть на Адама Брукса сверху вниз, с высоты роста Айлин.
- Вы прекрасно держитесь в седле, миледи. Можете спускаться на землю, - Адам Брукс поклонился мне, слегка улыбаясь. Показалось, или в карих глазах берейтора блеснула усмешка?
Торжествуя, я спешилась, и мужчина тут же подхватил лошадь под узды и увел ее от меня, привязав повод за торчащую из земли жердь забора.
- В целом, все неплохо, - продолжал он, - но я заметил несколько ошибок в вашей посадке, осанке и том, как вы держите повод. У самой лошади тоже есть проблемы.
- Ошибок? Проблемы?! Но ты же сказал, что я прекрасно держусь в седле!
- Для девушки, сидящей на лошади по-мужски, вы и правда хорошо держитесь, - Адам говорил будничным тоном, будто ему каждый день приходилось критиковать хозяек имений. - Огрехи есть, но они не существенные. Я могу дать вам несколько уроков по выездке: регулярные тренировки помогут улучшить посадку... при условии, что вы будете слушать мои указания, конечно.
Меня затрясло от негодования. Нет, я привыкла к тому, что мне тычут в лицо моей неправильностью: няня, Джеймс, Годвин, Алисия... Все, кому не лень, указывают наследнице О'Конноров как поступать, одеваться, жить и как говорить! Но еще никогда, ни единого раза в жизни этого не позволял себе слуга. Наемный работник. Берейтор, нанятый воспитывать лошадей, а не дочерей графов.
- А как же прыжки? - я изо всех сил старалась держать себя в руках. Вспыльчивый нрав — еще одна недостойная леди черта, коих было у меня видимо-невидимо. - Ты ведь обучаешь Джеймса конкуру! И Годвина тоже. Да даже мелкий Уильям, и тот уже вовсю скачет!
- Я не обучаю женщин прыжкам, - повторил берейтор и закурил. - Можете уволить меня, если вам от этого будет легче, миледи.
Он достал из нагрудного кармана часы.
- У нас осталось десять минут. Решайте, а потом я уйду к лошадям.
Окончательно рассвело. Я стояла перед ним и не знала, что сказать. Пылающего во мне негодования было бы достаточно, чтобы испепелить его, сжечь, уничтожить. Я могла бы сравнять берейтора с землей, уволить и унизить. Но еще я могла попробовать перебороть гордость и доказать всем — кузену, Адаму и самой себе - что я чего-то, да стОю.
