Император прислушался к себе. Что ж, он совсем не против слегка подкрепиться перед тяжелым днем, наполненным массой государственных забот. Невелус присел за стол и развернул салфетку, расстилая ее на коленях.
— Какие новости, Журс? — спросил он церемониймейстера, накладывая себе пушистый омлет.
Мужчина ему нравился. Даже очень. Император не смог бы объяснить чем. Возможно тем, что он выгодно отличался от общей массы придворных тупиц, которые дня не могли прожить без лести и подхалимажа. Журс же всегда был немногословен и сдержан. Если кого-то хвалил или ругал, то делал это весьма аргументировано. Кроме того, императорский церемониймейстер был из той редкой породы людей, что умели из любого потока информации вычленить самую суть и сделать правильные выводы. Именно поэтому Невелус так любил с ним беседовать, особенно по утрам.
— Новостей две, Ваше величество. — Журс поклонился. — Говорят о начале войны с содружеством и…
— И? — поторопил его император.
— И об Ее величестве, императрице Намине, — с достоинством произнес церемониймейстер.
— Так, что говорят? Я хочу быть в курсе настроений общества. — Невелус принял чашку горячего чая из рук слуги.
— В могуществе Ликерии никто не сомневается, мой император. Говорят, если будет война, то нам обеспечена стремительная победа под вашим умелым руководством.
— Да-а-а? Любопытно. А что говорят об императрице?
— Вашу жену любят в народе, считают ее своей, учитывая происхождение императрицы, поэтому Вас осуждают, мой император…
— А что по этому поводу думаешь ты, Журс? — Невелус хитро прищурился.
— Я, Ваше величество, знаю вас, как человека, который не принимает скоропалительных решений. Если императрица Намина… — придворный замялся.
— Арестована! — подсказал ему император.
— Арестована… — эхом повторил Журс. — То на это были веские причины.
— Хмм, логично…
Но закончить утреннюю беседу Невелусу не удалось, его привлек шум за дверью. Громкие голоса, из общей массы которых, выделялся голос наследника, с пронзительными, визгливыми нотами. Император поморщился и потер виски. Он все еще был зол на сына, хотя, где-то глубоко в душе понимал, что в плохом воспитании ребенка, как правило виноваты сами родители.
— Что там еще? — рявкнул Невелус, когда уже начавшая проходить головная боль вдруг резко усилилась.
Вместо ответа распахнулись входные двери, и в столовую вошла целая делегация во главе с Натаном. Наследник держал в одной руке какую-то игрушку, а в другой толстую косу рабыни. Девушка, чтобы облегчить боль, сгибалась за рукой Натана. По ее щекам текли слезы.
— Казни ее! — заявил мальчишка. — Мне недостаточно, что ее выпорют! Казни ее!
Рабыня всхлипнула и упала на колени, с немой мольбой взирая на императора. После того, как Натан выставил его дураком перед саоргом, а обычный седнианский мальчишка оказался мудрее и прозорливее наследника, сын Невелуса раздражал. И раздражение усиливалось с каждым взглядом на избалованного мальчишку.
— В чем провинилась эта девушка? — спросил он, сожалея, что чай и омлет безнадежно остыли.
— Она сломала мой любимый звездолет! И даже если его починить, он никогда не станет прежним! — заорал ребенок. Натан бросил игрушку под ноги отца и с силой дернул рабыню за волосы, от чего она ничком распростерлась на полу. — Я хочу, чтобы она страдала! Долго!
— Человеческая жизнь намного ценнее игрушки, — Невелус попытался донести до сына такую простую истину, но мальчишка его не слушал.
Он увидел пирожные и поспешил к столу, не выпуская из рук волосы девушки. Рабыня была вынуждена ползти за юным господином. Натан схватил ароматный цилиндр, украшенный ягодами и шоколадной крошкой, а потом запихал его в рот целиком. Невелуса перекосило от отвращения.
Но вдруг ребенок закашлялся, захрипел, схватился за горло. Пальцы Натана разжались, и черная, как смоль, коса рабыни выскользнула из руки. Наследник вздрогнул, ноги его подкосились, и он упал на пол. Тело мальчика корчилось в судорогах, а на губах выступила серая пена.
— Врача! Начальника охраны! Министров! — завопил Невелус, бросаясь к сыну. — Натан!
Вокруг поднялась невообразимая суета. Все забегали, закричали, но взгляд императора выделял лишь фигурку наследника. Невелус положил его голову к себе на колени. Глаза мальчика закатились, а с его губ слетали лишь сдавленные стоны с хлопьями пены.
— Не смей умирать! Не смей! — тряхнул его император. Натан выгнулся последний раз и обмяк, не подавая никаких признаков жизни.
В столовую вбежали врачи. Они склонились над ребенком, пытаясь привести его в чувство и реанимировать. Невелуса оттеснили. Да он и сам бы отошел, потому что знал, что все кончено. У великой Ликерийской империи нет больше наследника. Император подошел к столу и со всей злости скинул оттуда тарелку с пирожными. Тонкий бисквит лопнул, и на светлые мраморные полы столовой брызнул желтый цитрусовый крем.
Спустя несколько минут к Невелусу подошел личный врач императорской семьи. Ничего нового этот пожилой ликериец ему не сказал.
— Он мертв, Ваше величество. Яд незнакомый. Симптоматика мне неизвестна, нужны дополнительные исследования.
— Ну, так исследуйте, доктор! — Тело Натана накрыли простыней. — Хотели отравить меня, и я должен знать, чего мне остерегаться в будущем.
Еще через несколько минут все стихло. В столовой остались лишь доверенные слуги, секретарь и церемониймейстер.
— Готовьте мой личный катер! С Дары не спускайте глаз и запакуйте тело наследника. Его я возьму с собой! — распорядился Невелус. Козырей в его руках оставалось все меньше. Но он был все еще жив, а значит, пришло время поговорить по душам с Наминой.
***
Дверь противно скрипнула и с лязгом отворилась. Глаза Намины давно привыкли к сгустившемуся полумраку, поэтому она хорошо разглядела, кто к ней пожаловал. Разглядела, но не поверила. Невелус. Жив.
«Неужели девчонка струсила, и план, на который она надеялась все это время, провалился?» — со злостью и отчаяньем думала Намина. Линити сразу не внушала ей доверия — слишком мягкая, слишком глупая, слишком наивная. Такие долго не живут.
— Явился поиздеваться? — с вызовом спросила она у бывшего мужа.
— Все такая же бойкая и непримиримая, — усмехнулся Невелус. — Да, именно такую тебя я полюбил когда-то давно. Умную, хитрую, готовую идти до конца, как кошка, падающую всегда на четыре лапы. Ты ведь никогда не сдаешься, Намина, да?
Женщина расправила плечи и молчала.
— Зачем ты пыталась меня отравить? — едва сдерживая злость, спросил император. — Хотела побыстрее посадить на трон твоего сыночка?
— Нашего сыночка, Невелус! — воскликнула Намина.
— Нет, дорогая, бесценная моя женушка! — зашипел мужчина и больно схватил бывшую императрицу за руку. — Я не оговорился! Именно твоего сыночка! Твоего и Ригли!
