Мгновенно взбесившийся конь взвился на дыбы с диким ржанием, Марина только собралась закричать: «Помогите!», но язык словно примерз к зубам от страха. Она обхватила жеребца за шею и прижалась к нему всем телом, ощущая чудовищное напряжение мускулов животного. А животное между тем успокаиваться не собиралось. Призрак сделал огромный скачок, а затем стрелой понесся вниз с холма, обгоняя одного за другим всадников, изумленную принцессу верхом на Громе, и почти сразу-собак. Он устремился в открытое поле и через несколько томительных, и таких долгих секунд, пролетел мимо березовой рощицы.
Марина была ни жива, ни мертва от ужаса; ветер бил в лицо, выжимал слезы, перехватывал дыхание. Шляпа слетела где-то в полях, спина и колени ныли от напряжения но безумная скачка продолжалась уже около пятнадцати минут, не меньше. Никакие призывы на жеребца не действовали, а между тем впереди замаячила мрачная чаща, и взмыленный конь ринулся прямо туда.
Зажмурив глаза и наклонив голову, всадница как можно теснее прижалась корпусом к шее скакуна. Ветка больно хлестнула ее по плечу, потом еще и еще… Похоже, Утреннему Призраку тоже доставалось, потому что он стал постепенно замедлять бег, тяжело хрипя. Клочья пены падали наземь.
Вскоре конь остановился. Марина закашлялась, со стоном распрямила затекшую спину и с трудом разжала руки. Она неуклюже сползла на землю и села, — ватные ноги отказывались слушаться. Вдобавок ее мутило — то ли от бешеной скачки, то ли от стресса. Конь тоже выглядел не лучшим образом, он дрожал и фыркал. Где-то рядом слышался плеск ручья, но девушка смутно помнила, что вроде бы после такого пробега лошади нельзя давать пить ни в коем случае: и тем более — мыть. Поэтому она ограничилась тем, что обтерла шею и грудь жеребца несколькими пучками травы, и после этого (в полной уверенности, что так и надо!) — своим кружевным платочком. Едкий запах лошадиного пота, казалось, впитался в одежду намертво. Марина быстро отыскала ручей и с наслаждением умылась холодной водой. Скорее бы переодеться!
— Ну и помотал ты меня, приятель! — Сказала она, возвращаясь к тому месту, где с определенно виноватым видом стоял красавец-конь. — Что с тобой такое? Решил меня сбросить, а?..
Похлопывая жеребца по крутой шее; она вдруг заметила у него под челюстью нечто странное и блестящее… При ближайшем рассмотрении «нечто» оказалось насекомым, довольно большим — с указательный палец длиной. Существо напоминало стрекозу своими синими фасеточными глазами и красивыми перламутровыми крылышками с золотым прожилками. А вот огромные, острые с виду, жвала под описание стрекозы не подходили никак. Марине вспомнилось, что в кабинете мага она видела вот таких сушеных стрекоз в рамочке на полке. Насекомое называлось «лошадиной молью» и нападало на домашний скот с одной только целью — напиться крови. Вот и сейчас брюшко мнимой стрекозы раздулось и приобрело красноватый оттенок.
— Беру свои слова назад, малыш… — проговорила девушка, поглаживая коня. — Ты не виноват.
Наверное, насекомое впилось в чувствительный участок, и бедное животное взбесилось от боли.
— Так, а ведь надо ее убрать…
Как будто услышав сказанное, зловредное существо разжало челюсти, — а может, достаточно наелось, — и с громким стрекотом тяжело полетело прочь. Конь вздохнул словно бы с облегчением. Из ранки выступила капелька темной крови, и Марина опять побежала к ручью мочить свой многострадальный носовой платок. К счастью, кровь свернулась в считанные секунды.
— Пожалуй, пора возвращаться… Так и быть, верхом не сяду. Пойдем.
Марина потихоньку повела Призрака в поводу. С любопытством она подметила, что лес отличается от того, который окружал домик Тавеля: состоял он сплошь из хвойных пород, мрачный и темный, насыщенный смолистыми ароматами. Кроме того, стволы многих деревьев были искривлены, местами — раздвоены, и образовывали причудливые фигуры. Надо же, какой корявый лес… Корявый лес?!
— О нет, — простонала Марина, когда ее осенила догадка. — Ну почему мне так не везет?..
Корявый лес считался вотчиной мятежного барона Готтара и его шайки. Надо было убираться отсюда как можно скорее, чтобы избежать неприятных встреч.
Впереди забрезжил свет, и почти сразу девушка и конь вышли на широкую поляну, за которой уже начиналась полоса обычного смешанного леса, долгожданный выход… А дальше — изумрудная долина с зеркалами озер… На другой стороне поляны появились четыре всадника, видимо, из свиты Велирин. Марина приветственно вскинула руку:
— Эй! Я здесь…
Но дальнейшие слова застряли в горле, потому что в одном из всадников она рассмотрела колоритного «пирата», ранее увиденного в магической чаше Тавеля.
Маленький отряд двинулся девушке навстречу, бежать было некуда, да и Утренний Призрак выбился из сил и, мягко говоря, не годился для скачки. Марина обреченно ждала.
Спутники барона выглядели не менее живописно, чем он сам: красавец-блондин со скучающим взором небесно-голубых глаз, облаченный в далекое прошлое шикарного костюма (кружева расползлись, локти камзола аккуратно залатаны, перья на шляпе потертые), зато верхом на белоснежном, ухоженном коне, и еще двое. Хмурый широкоплечий детина с бульдожьей нижней челюстью и пацан лет тринадцати. Лицо подростка показалось Марине смутно знакомым, но где она могла его видеть?! Впрочем, ситуация была не та, чтобы удариться в воспоминания, тут бы живой уйти. Можно, конечно, открыться: мол, я — не я, и лошадь, господа, не моя, но не будет ли от этого хуже? Если разбойники узнают, что перед ними женщина… Тогда вариант развития событий пойдет в такую сторону, о которой лучше не думать. К тому же, иллюзатор нанесен на воротник совсем недавно, и действует он исправно, в чем не приходилось сомневаться.
— Какие гости! — Медовым голосом промурлыкал Готтар. — Нет, вы гляньте, кто пожаловал! Его чахлое высочество собственной персоной!
Дружное ржание разбойного вида типов прокатилось по поляне. Типы начали толкать друг друга локтями и сыпать ядовитыми шуточками.
— Господа, малыш заблудился, разве вы не видите?
— Отведем его к мамуле за ручку…
— Нет — нет, не стоит, ее величество отшлепает его за самовольную отлучку! По попке!
— Может, мы это сами сделаем, а? Вот потеха будет!
Барон Готтар с нарочитой почтительностью снял свою черную шляпу и прижал к груди.
— Вы не представляете, ваше высочество, какой восторг я испытываю от нашей встречи, и мои друзья его разделяют. А вы?..
Марина откашлялась и почти спокойно сказала:
— Не разделяю. И вообще, шли бы вы… куда шли. А то…
— А то что? — Буркнул хмурый детина.
— А то… а то можем дать и по лицу… за родную Катманду! — процитировала, обалдев от собственной наглости, Марина, любимую рок-группу старшего брата, уже давно вошедшую в разряд живых классиков.
— В каком это смысле? — Не понял детина, видимо, он счел какие-то слова обидными для себя.
