— Что «зачем»? — Не понял принц, уже конкретно захмелевший.
— Зачем сложности? Этот заговор, отравления? Вооруженный переворот — и готово. Согласных наградить, несогласных — повесить или сослать.
— Вы, бесспорно, умны. — Кивнул молодой человек, поглаживая шнурок звонка. — Но кем бы я был тогда? Узурпатором, захватившим трон. А сейчас в глазах обывателей я стану спасителем государства от сумасшедшей принцессы, отравившей собственную мать.
— Как?! Вы… убили королеву?!
— Не я, ллид Мариен. Недавно у нее в гостях был Кронен. Они мирно распили бутылочку дорогого вина. Думаю, сейчас она уже в лапах Приходящего. Заплатила за все!
— Как вы можете так… цинично… — от омерзения у девушки все слова пропали. — Это же ваша приемная мать! Она приняла тебя, подкидыша, сделала принцем!
— Принцем?! — Взвился Мариен, бледнея. — Да вы хоть знаете, каким унизительным было мое существование?! Она же мстила покойному королю, этому бездушному сластолюбцу, мстила в моем лице! Вы это понимаете?!
В ярости он вскочил и заметался по приемной, пиная мебель.
— Я был обречен на жалкое прозябание второго наследника, к тому же наделенного мнимой хворью, вынужденного влачить жизнь болезненного затворника, никчемного калеки! Я был обречен быть никем на все отпущенное мне Знающим время! Я был обречен играть жалкую роль, тогда как мои способности и жажда нормальной жизни пропадали втуне!
— Но для Альберины вы были приемным сыном!
— Я был комнатной собачонкой, которую могли пихнуть в любой момент! Когда угодно, и кто угодно! Я был тенью, пешкой, и никто не посмеет упрекать меня в неблагодарности! Как бы там ни было, — принц внезапно успокоился, — я скоро стану королем. «Заговор» Велирин как бы раскрыт. Она предстанет перед судом как отравительница, а вы… да-да, вы… как самозванец. Точнее: как самозванка, нанятая моей дорогой сестрицей за удивительное сходство со мной…
— Это смешно. Никто не поверит…
— Поверят. Члены королевского суда будут на нашей стороне. А те, кто не на нашей… Да их и нет уже в живых, наверное. Сами понимаете, Тавель мне тоже уже не нужен.
Марина похолодела. Она попыталась хоть что-то возразить:
— А вы уверены, что Приор вас не обманывает, преследуя свои цели?
— Цели у нас разные. Мне нужен трон, а ему — Вечная Мельница, которую вроде бы отпирает эрса, и возможность беспрепятственно заниматься тем, чем хочет- на благо государству, как я понял. Его проекты стоит принимать всерьез, они довольно стоящие. Я видел наброски, и это неплохо. Можно добиться превосходства над соседями в довольно сжатые сроки. Можно продавать свои достижения, что будет весьма доходно. Не сразу, конечно, все проекты рассчитаны на длительный срок.
— А… мы можем как-то договориться? Вы же добились своего, так отправьте меня домой.
Принц склонился над ней, опершись рукой о спинку стула.
— А вам есть что предложить? — С издевкой в голосе спросил он. — Вот разве что себя… Уверяю, это могло быть забавно, мы столь похожи, что… в другое время… или даже сейчас…
Гневно фыркнув, Марина отстранилась. Лечь с ним в постель?.. Ни за что…
Внешне без сожаления, его высочество отошел обратно к столику.
— У меня есть для вас предложение получше. Сейчас я позвоню, принесут письменный прибор и готовое покаянное письмо, в котором вы, да, вы… поясните свое участие в заговоре, поставите какую — никакую подпись… Затем выпьете бокал отличного вина — вот он, ждет вас уже давненько, — и просто уснете. Не правда ли, это гораздо приятнее, чем ненужные мучения в руках палача? Мертвый свидетель иногда надежнее живого.
Скворцова невольно почувствовала, что в глазах закипают слезы. Ах, если бы оказаться дома… Если бы это было дурным сном… Но реальность, хуже ночного кошмара, стояла рядом с бокалом отравленного вина в красивой, не по-мужски тонкой руке.
— Вам когда-нибудь вырывали ногти, ллид Мариен? Примите мое предложение, и печальный опыт боли вас минует… — Вкрадчиво говорила реальность, потянувшись к шнурку…
Не осознавая, что делает, Марина в долю секунды выхватила шпагу из ножен и, хлестнув воздух, отрубила шнурок. Мерцающее острие теперь касалось шеи его высочества: ярко-алая капелька крови скатилась на ослепительно чистый кружевной воротник.
— Не шевелись, придурок, — тихо сказала девушка, придав голосу максимальную уверенность и угрожающий тон. — Как отсюда выйди, ну?
Принц, не ожидавший столь активного возражения, позеленел лицом — как раз в тон своего камзола цвета зеленого яблока, — но старался говорить спокойно.
— Вряд ли получится выйти. Стоит сделать шаг за пределы комнаты, и…
— Значит, я выйду другим путем.
Марина подтолкнула бледно-зеленого младшего наследника к шкафу, встроенному в стену.
— Давай туда, быстро. Шпагой я владею неплохо, так что… — Она чуть-чуть усилила нажим, не прибегая к дальнейшим пояснениям.
Засопевший от унижения тезка повиновался, подарив девушке свирепый взгляд, но клинок болезненно и опасно упирался ему в шею. Его бесцеремонно затолкали в шкаф и заперли на ключ.
Ключ был безжалостно вышвырнут в окно. Выбраться вслед за ним на волю не представлялось возможным — решетка не отпиралась. Из шкафа слышались слабые звуки, которые отказывался пропускать толстый мореный дуб. И вообще, звукоизоляция в покоях королевы была замечательной, так что за входную дверь приемной беспокоиться пока не приходилось. Тем не менее, Марина закрыла ее на задвижку, а потом подперла креслом. Проделав это, она проскользнула в коридорчик, соединявший приемную с личными комнатами королевы. Больше идти было некуда.
Изысканная обстановка будуара королевы сочетала в себе строгость и особенную теплоту, свойственную обиталищу зрелых женщин, уверенных в своих вкусах и пристрастиях.
Голубой атлас стен, белая лакированная мебель, мягкий ковер цвета ляпис-лазури, тщательно продуманный беспорядок среди разбросанных диванных подушечек. Сквозь стекла оконного витража сочился яркий свет, озаряя нелепую картину смерти.
Со стороны создавалось ощущение, будто Альберина спит, полулежа в глубоком кресле. Правая рука свисала почти до пола, и пальцы судорожно сжимали ножку высокого бокала. Левая рука была согнута в локте, словно женщина пыталась, задыхаясь, расстегнуть ворот платья. Лицо, посиневшее, искаженное страданием, с бледными ввалившимися губами и наполовину прикрытыми глазами, никак не могло принадлежать спящей.
Королева Озерного Дома была мертва.
Марина вздрогнула и отвернулась. На ковре рядом с креслом что-то блеснуло. Она подняла блестящую вещицу с пола: — ту самую злополучную колбочку, которую выкупила у ушлого пажа и передала принцу, — и быстро сунула в карман. Куда же теперь?
Ответом на невысказанный вопрос прозвучал слабый стон, донесшийся из спальни. Отдернув синий бархатный занавес, Марина поспешила войти туда. На мозаичном бело- голубом полу сидела женщина, прислонившись спиной к ложу. Платье багрового цвета казалось пятном крови на снегу. Это была княгиня Габиель, которую трудно было узнать с первого взгляда.
