— Тогда вы знаете, — с нажимом продолжил Ковалев, — что угрожало психике и умственному развитию вашей внучки, если бы не та… поездка.
Едва уловимое движение глаз в знак согласия. До Скворцовой было сложно дотянуться с той стороны, а вот Даша пострадала. Редкая восприимчивость и удивительная сенситивность сделали ее легким объектом для воздействия. Ментальный «сквозняк» ненависти, тянувшийся за Скворцовой от зеркального тезки, обрушился на пятилетнюю дочь Марины. Ее психика стремительно деградировала. Тезка убит, ментальный хвост обрублен начисто. Девочка растет и радуется жизни без адских ночных кошмаров и жестоких видений.
Напоминая про это деду Даши, Ковалев чувствовал себя подонком, но иначе поступить не мог.
— Сейчас девочке ничего не угрожает, но история, похоже, так и не закончена. Все очень странно и фантастично даже с точки зрения тех секретных разработок, которые курирует мое учреждение.
— Твое учреждение лучше бы занялось глобальным воровством в стране и оставило женщину в покое. — Проворчал собеседник. — Что, мне пора обращаться за подробностями к тем, кто дает тебе команду «фас»?
Вместо того, чтобы мысленно сосчитать до десяти, майор быстро проговорил про себя детскую страшилку, заканчивающуюся знаменитыми строками: «… дедушка старый, ему все равно». Помогло, как ни странно.
— Пора, Сергей Михайлович. Может, через день — другой, потому что те, кто дает мне команду, пока не в курсе всех подробностей. Подробности обсуждаются на… той самой закрытой точке.
«…которая крышует домофея, он же хозяин бывшей пельменной…» — мог бы прибавить Ковалев, но благоразумно не озвучил.
Вслух он сказал совсем другое, выдерживая тяжелый взгляд Аресова-старшего:
— В этот раз я сделаю все, чтобы у Марины Андреевны не было длительных поездок.
Как это осуществить?.. У Ковалева появилась идея, пока что не оформившаяся в конкретный план…
* * *
Глазок соседней двери был бессовестно заклеен жевательной резинкой. Знала ли об этом бабка-инквизитор, майор был не в курсе, а вот Тая, скорее всего, имела к хулиганскому действию непосредственное отношение.
Она даже не стала отпираться, когда услышала соответствующий намек.
— Извини, Валентин, я ничего не могла с собой поделать. Бабка бесит. Если хочешь, я уберу.
Произнося это, девушка стояла у зеркала в крохотной прихожей, пытаясь достать из пупка золотое колечко с синим камешком. Сумочку с ремня она сняла, положив на обувную тумбочку.
— Убрал уже. — Терпеливо сказал Ковалев, расшнуровывая кроссовки и невольно косясь в зеркало на оголившийся плоский живот Таи. — Что ты делаешь?..
— Как — что?! Лучше бы помог… Вросло оно, что ли… — Недовольно ворча, Тха-Сае сдула с лица непослушную прядь волос и продолжила манипуляцию. — Ты мне обещал оценщика драгоценностей. Золото, скорее всего, не потянет выше цены лома, но сапфир довольно редкий, так что…
— Никуда мы не пойдем, на ночь глядя. — Отрезал мужчина. — Я тебе даже больше скажу, что камешек могут и не взять вообще. Ты же дала «добро» на обследование? Терпела все эти заборы крови, УЗИ, рентген и прочее? Считай, что мы в расчете. Полученные данные для науки много значат, так что тебе еще и приплатить нужно.
Не только для науки, чего уж там лукавить, а как бы и не для военного сектора этой науки.
— Я не…
Она остановилась на полуслове, краснея, упрямо поджимая губы и начиная сердиться. Раздражение, стремительно закипавшее в миндалевидных желтых глазах, столь же быстро сменялось каким-то непонятным чувством. У Валентина создалось ощущение, что именно такими, с озорным прищуром, были эти глаза в тот момент, когда черноволосая девушка лепила жевательную резинку на глазок бабкиной двери.
Сейчас эти двое, рожденные по разные стороны границы миров, стояли в микроскопической прихожей пермской «хрущевки». Стояли слишком близко, прихожая-то фиктивная, тесная до ужаса. Не иначе как ее безобразная теснота нагло толкнула этих двоих друг к другу еще на один шаг. А ближе уже было некуда. Теснота прихожей даже дала волю рукам майора, крепко взявшимся за тонкую талию, которая была приоткрыта услужливо завернувшейся футболкой. Что ж за пространства в квартирах советской застройки, если они заставляют девичьи руки обвивать шею мужчины, вынуждая того нагнуться для поцелуя?!
Ой-ой, все беды от тесноты!
То, что у Таи интимного опыта с гулькин нос и муравьиную ляжку, стало понятно тут же: клюнула майора носом в щеку, хотела все и сразу, торопилась, как четырнадцатилетняя девчонка, насмотревшаяся тайком порнухи в родительском компьютере.
Это отрезвило, и немедленно. Что делать будем, дяденька — без — пяти — минут — сорок — лет?.. Охладить — оттолкнуть? Проще всего, особенно — с менторским видом умного взрослого. Типа, ты, девочка, симпатичная, но я старше лет так на шестнадцать, мудрее, и вообще — противник случайных связей с иномирянками, к тому же, наполовину другого биологического вида…
Поступить так — значит, обидеть, и обидеть жестоко. Указания самому себе будут следующие: поглаживания осиной талии постепенно прекратить, хватку ослабить, поцелуй довести до логического завершения с мягким отрывом от губ, сверху запечатлеть еще один, без глубокого проникновения, — сиречь, пионерский.
Задача выполнена!
— В твоем мире не принято терять время? — Справился, как бы между делом, Валентин, начиная потихоньку отпускать талию Тха-Сае.
Она смотрела смущенно и одновременно — с вызовом, привстав на цыпочки и продолжая обвивать горячими руками шею майора.
— Нигде не принято, я думаю. — Грустно улыбнулась девушка. — Если все получится, как задумано, именно мне его не хватит. Если не получится — тоже не хватит. Разрядится синх, меня выкинет к себе, а там…
Что случится «там», долго рассуждать не надо. С ней расправятся, это очевидно. Сюда бы сунулись — хоть разобраться можно было бы.
Короткий миг — и зрачки ее завораживающих глаз, только что принявшие форму, характерную для семейства кошачьих, опять стали нормальными, а взгляд… умоляющим.
«Охладить — оттолкнуть — обидеть: сможешь, Ковалев?»
— Я не была ни с кем… — еле слышно прошептала девушка, снова слегка краснея, — и любви, мне кажется, нет… но пусть хоть сейчас…
Гори все к… Невостребованные на морском курорте квадратные конвертики из фольги сиротливо остались на дне чемодана. Один точно понадобится, а свои принципы, умный взрослый дяденька, насчет случайных связей с иномирянками, можешь потом завернуть в бумажку вместе с использованным содержимым конвертика, и выкинуть в мусорное ведро.
Ковалев подхватил легкое тонкое тело на руки и унес в спальню.
Сотовый телефон пытался досаждать хозяину звонками раз пять, но был проигнорирован.
* * *
Четверг начался хмуро и дождливо, не в пример вчерашнему дню. Пробуждение состоялось строго по будильнику, и аккурат в той же позе, что в лесочке дефектного кармана времени. И поза, и само пробуждение казались абсолютно естественными, как и мирное сопение Таи под боком у Ковалева.
