Скомандовав домофею оставаться на месте, Валентин четко осознал, что его собственная речь звучит на каком-то непонятном языке, но воспринимается совершенно естественно. На этом же языке говорят окружающие, да как говорят, все разом…
— До-ро-гая ллид Мариен! — заплетающимся языком бормотал огромный хомяк, стащив с головы мятый бархатный берет и низко кланяясь. — Какими судьбами в чужие к-к-рая?
— Что опять нахлобучило, интерес-с-с-но… — с такими же трудностями проговорил чернобородый тип, которого, похоже, очень точно описала бабушка Вера Ивановна Волегова.
Все верно: каменные стены, увешанные оружием и шкурами животных, здоровенная кабанья голова над камином, два кресла у стола.
Ковалев осмотрелся. На столе — набор для сугубо мужского пьяного разгула, обычно вежливо именуемого дружескими посиделками: бочонок есть, наполовину пустая «четверть» со слезно-прозрачным содержимым тоже присутствует. Закуски маловато, но, скорее всего, она уже ликвидирована в процессе мероприятия, длящегося достаточное количество времени.
— Ну и что дальше? — подала голос Скворцова, не выпуская руки Тха-Сае. — У меня теперь тут нет двойника, но я не теряю сознание и нахожусь, кажется, в здравом уме. Это твой прибор действует?
— Да, он. Можешь отпустить. Ты в зоне действия синха, к тому же, уже бывала тут.
— А он? — Ковалев показал на коротышку-домофея, который на время прекратил «исчезать» и теперь пребывал в состоянии, прозрачном наполовину.
— Это его естественный мир, спонтанного выброса не будет.
— Так что отцепись от меня, ментяра, и организуй оборону! — нагло проскрипел коротышка и пропал, а Валентин выпустил воротник невидимой уже джинсовой курточки.
— А я? — забеспокоился он.
— Ты тоже в зоне действия синха.
— А ты?!
— Это мой мир, хоть и в другой версии прошлого. Мне достаточно нескольких минут, просто держась за руку первого попавшегося.
«Какие сложности…»
— Зачем вы все за мной сорвались?! — с горечью воскликнула Тая. — Я не знала, что так будет! Морф не должен был туда попасть!
«Хороший вопрос, что там теперь, и живы ли те, кто был в кабинете…»
Все опять заговорили разом, и с минуту в общем гуле голосов можно было разобрать отдельные фразы:
— … а сюда он может проникнуть?
— … сюда — да, может.
— … скучал по ллид Мариен, как и Пушинда!
— … не особо верю, притянуто за уши!
— … если бы в прошлый раз дал руку, я бы двигалась быстрее.
— … а раз у него нет синха, где подтверждение, что он там физически, или это только фантом?!
— … не знаю, я растерялась.
— … и свалились, будто снег на голову!
Как водится, после того как каждый выложил то, что было на душе сиюминутно, наступила короткая пауза.
— Ох, давайте разбираться со всем этим… — Скворцова не сказала в наступившей тишине, с чем именно, потому что за дверью раздался бодрый и очень знакомый стук каблуков.
Когда Велирин передвигается такой вот быстрой походкой, стуча каблуками, достанется всем вокруг.
Створки дверей распахнулись под воздействием мощного толчка, и королева Озерного Дома возникла на пороге, быстро обводя помещение грозным взором глаз медового цвета.
Обрамленное медными локонами лицо нельзя было назвать красивым, но оно дышало обаянием и бурной энергией. Декольте любимого изумрудно-зеленого платья не раз заставляло окружающих вздыхать: придворных щеголей — с вожделением, а их дам — с плохо скрываемой завистью. Высокий рост, командный голос, умение в совершенстве носить мужской наряд, а также слава искусного фехтовальщика внушали почтение гвардейцам, а уж одного движения бровей порой хватало, чтобы бесстрашный и горячо любимый муж спрятался в своей «берлоге», а не менее горячо любимый сын Нейлин — в недрах дворцового парка.
На долю венценосной четы Велирин — Готтар выпало немало испытаний, включая непростую историю брака, смерть старшего сына, похищение и жуткие издевательства над Велирин собственным сводным братом. Эти двое — бывшая принцесса Озерного Дома и бывший опальный барон, разбойник из Корявого леса, — создавались Знающим друг для друга и очень долго шли к своему счастью.
— Милая, вот и ты! — Готтар попытался задвинуть ногой под стол пустые бутылки, и те рассыпались с грохотом. — Мы тут слегка перебрали…
На долю секунды задержав взгляд на горячо любимом супруге и улыбаясь белокурой подруге из другого мира, Велирин негромко произнесла:
— Так. Все понятно. — И тут же крикнула кому-то через плечо: — Зовите Раввери и мага-целителя! Живо, я сказала!
Марина была знакома с новым придворным магом, Раввери, по прошлому визиту в Озерный Дом. Веселый и остроумный сорокалетний здоровяк, он не страдал научной спесью, столь свойственной представителям магического цеха. Раввери не придерживался ранее установленного негласного порядка в отношении зеленоватых университетских мантий, которые так любили носить маги, подчеркивая свою принадлежность к престижной специальности. Возможно, ему и не нужна была такая поддержка собственного «эго», потому что нынешний придворный маг вышел из старинной дворянской семьи. За последние двести лет Раввери стал самым молодым из придворных магов у престола Озерных королей. Да, правящая чета предпочитала окружать себя лицами, которые были близки им по возрасту.
А целитель сейчас точно был необходим, и сразу троим — самой Марине (надо срочно подлечиться, а то легко тут всех заразить земной ОРВИ), а также нетрезвому Готтару и не менее пьяному Пушехвосту (пусть лучше приходят в себя от магических формул, нежели от ругани Ее Величества).
— Мариен, ты снова тут? Кто с тобой?
— Ваше Величество… — Марина попыталась соблюсти положенный этикет, делая знаки спутникам, мол, неплохо бы поклониться, вы не у себя дома.
— Хорош! — притормозила ее старания Велирин, вступая в комнату и морщась от запаха алкоголя. — Мы не на людях, давай по-домашнему. Я вижу, тут опять дела из ряда вон?..
«Как бы не хуже, — подумалось Скворцовой, — удрали от металломорфа».
Имена ее спутников звучали на местных языках, как и положено: Валлейн и Тха-Сае. Ковалев уже достаточно овладел собой, чтобы догадаться хотя бы склонить голову, когда его представляла Марина. Может, руку целовать положено королеве, становясь на одно колено?! Насколько он мог судить по сердито сдвинутым рыжим бровям на широком лице, ничего хорошего не ждало мужика с черной пиратской бородкой, безуспешно пытающегося принять вертикальное положение и встать с кресла.
— Постыдились бы, Ваше Величество! — Велирин покачала головой, глядя на смущенного Пушехвоста. — Вы уж простите, но из женской солидарности я все отпишу вашей супруге.
— Может, не надо? — пискнул пушень, бочком отодвигаясь в сторону Марины. — Мне домой пора…
