— Γляди, гляди внимательно.
Юная жрица присмотрелась и поняла: с этих костей снимали плоть скребком. Вон, явные следы царапин… Другие части остовов, предъявленные Эдной, имели те же следы — черепа, бедренные кости, фаланги пальцев, — всё было тщательно выскоблено. Целый курган костей, лишённых хрупкого чуда мышц, сухожилий и кожи не временем и тленом, а каменным ритуальным ножом.
— Что это? Следы жертвоприношений?
— Конечно. Вот для этого и пользовались третьими воротами. Никто бы ңе посмел осквернять врата для наблюдения за Солнцем и Луной, приводя через них жертвы.
Да, это было похоже на правду. Здесь были совмещены обсерватория и жертвенный зал святилища — два в одном.
— Зачем очищать кости после смерти? — Задавая вопрос, леди Киларден аккуратно опускала фрагменты останков туда, откуда их подняли. — Я впервые вижу такое.
— После смерти? — Хмыкнула Эдна. — Это делалось заживо, глупая…
Нейл не смогла скрыть брезгливого ужаса и полного неприятия услышанного:
— Заживо?! В чём смысл?!
— Смысл… Α в том, чтобы жизнь постепенно оставляла один объект и, ища в муке выход, переходила в другое вместилище…
Эдна отряхнула руки от песка.
— Пойдём отсюда, Нейл. Ты вообще знаешь, что это за место?
— Нет, но хотела бы узнать.
Они вышли через юго-восточные врата четвёртого кольца, перебрались через ров и дали отмашку мальчику. Тот всё верно понял и помчался закапывать кости в склон кургана.
— Парадоксально, правда? — Щурясь на скупое солнышко, выглянувшее из-за зимних туч, промурлыкала леди Эльдендааль. — Ты вошла в круг Высших, но до сих тебя не посвятили во многие вещи. Я — всего лишь младшая жрица, но знаю то, о чём ты даже не догадываешься.
— Хватит попрекать меня моим саном и тыкать незнанием! — Вспылила Нейл. — Я туда не напрашивалась. Я не прошла ритуальное посвящение, как положено, и это не моя вина.
— Конечно, не твоя, успокойся… Я всего лишь констатирую факт и советую читать книги… Одна такая старая руническая рукопись проливает свет на многое, и не зря я моталась за ней по лесам, покупая за нереальную сумму… Холмы Мита — то самое место, где в давние времена с небес спустился пламень и лёд, — тогда, когда Остров еще являлся частью материка. Частью небесного огня и были те самые Камни, которые получили в эпосах название «Solas an Réalta» и «Scáth an Réalta», и были ограңены, и даровали бесконечную жизнь эльфам… Прим. авт.: Свет Звезды и Тень Звезды, (ирл.)
Поучительный тон собеседницы выводил Нейл из себя.
— Я знаю про холмы Мита и про падение огненной звезды, которая спалила всю долину! Я спросила про то место, — она мотнула беловолосой головкой в сторону ворот, откуда они вышли, — про место, где лишали жизни, и лишали жестоко.
Ни малейшего раздражения не отразилось на лице Эдны.
— В том месте пытались пробудить Dorcha Cloch, когда он замолчал в первый раз. Пытались насытить его, как живое существо.
— И что же? Если Тёмный Алмаз уже терял свои свойства, то как его удалось вернуть к жизни?.. Неужели таким чудовищным способом?
— Кто знает? — Ответила Эдна вопросом на вопрос в типичной манере дроу, а затем вскочила в седло, потому что сын служанки, запыхавшись, уже выбегал из ворот к своему пони. — В летописях ничего об этом не сказано. Возможно, нужна была особая жертва, которая может дать жизнь Scáth an Réalta? Возможно, она была принесена, но доподлинно это неизвестно никому. А возможно, для своих Камней подобное сотворили и Тёмные, и Светлые, и такое действо было оправдано. Поехали, скоро обед.
Нейл задумчиво забралась на Вредину, который вдруг вспомнил о своём прозвище и решил пуститься с места в галоп, пока хозяйка еще не устроилась в седле.
А вечером её ждала не самая приятная новость: часть свадебной церемонии Светлых, касающаяся принятия Доланом Маб-Ливеллейном фамилии Зэйлфрид, должна была состояться на холме, увенчанном Камнем Судьбы. Свадьба была назначена на день зимнего солнцестояния — через две недели.
* * *
Три дня юная жрица была как в тумане, сжигаемая плотским вожделением, ревностью, горечью обиды, — хоть и понимала, насколько это бессмысленно. Не было у неё никаких прав ни на ревность, ни на обиду, но справиться с собой и с чёрными думами было очень трудно, практически невыполнимо.
Пытаясь хоть чем-то отвлечься, Нейл еще затемно лично взялась за очистку фресок в святилище, и безжалостно гоняла за водой двух служанок. Время, помноженное на копоть от масляных светильников, не пощадило грозный лик Матери Ллос, сделав его не страшным и величественным, а каким-то унылым и обрюзгшим.
Физическая работа, которая не очень-то пристала матроне, главе рода, да и жрице Конклава заодно, измотала её, но не потушила пожар мыслей.
— Всё стены трёшь? — С презрением в голосе спросила Эдна, и голос её прокатился эхом по залу. — Я бы на твоём месте оставила это бесполезное занятие и прокатилась… скажем, к востоку отсюда, но не к холмам и древней обсерватории, а чуть южнее. Только приведи себя в порядок.
— И для кого же мне приводить себя в порядок?
— Для одного зелėноглазого Светлого эльфа, который перед свадьбой должен совершить пять положенных молений божествам своего Селдарина. В некой священной тисовой роще, где есть изваяния, посвящённые всем богам. Не трать время попусту, поезжай. Через пару часов будешь там.
При этих словах Нейл застыла на месте, уронив тряпку в ведро.
— А как Solas отнесутся к тому, что около их священной рощи шляется Тёмная эльфийка?
— Зимой роща пустует. А ещё — к ней можно незаметно подъехать со стороны поймы реки.
Минуту леди Киларден терзалась сомнениями, потом вздохнула:
— Какой в этом смысл, Эдна?..
— Видимо, тебе больше нравится трогать себя по ночам в одинокой постели и шептать имя, — Долан! — да так громко, что летучие мыши не могут заснуть под утро. — Хмыкнула дочь Мораг Эльдендааль и вышла, не дав Нейл возможности крикнуть вслед что-нибудь уничижительное.
Тряпка так и осталась в ведре.
— Прибери тут всё! — Буркнула Нейл служанке и выбежала вон.
Собиралась она быстрее ветра, наскоро заплетая прямые белые волосы в косу, обтираясь душистой водой, поминутно глядя в полированное металлическое зеркало на стене своей крохотной комнатки. Думала, не надеть ли платье, но потом отвергла эту идею с негодованием. Наряжаться для не самого близкого пути верхом под капризным зимним ветром или даже дождём — глупее глупого. Поэтому в одежде никаких изменений не произошло: всё тот же кафтанчик, отделанный мехом лисы, плотные шерстяные штаны, заправленные в высокие сапоги и тот самый плащ, который, как казалось эльфийке, до сих пор хранил еле уловимый мужской запах Долана.
