— Ты его убил?! — с ужасом вопрошала Айли, прыгая на одной ножке.
— А то! — проворчал я. — Палач и для пикси в том числе… И не делай такие большие глаза, я знаю, как меня называют! Не переживай, летучий уродец жив, только притворяется.
В подтверждение моих слов существо во фруктомойке очнулось и издало звук, который не принят в хотя бы минимально приличном обществе.
— Фу! — замахала руками Айли, морща нос.
— Поняла, кому сочувствуешь? Сейчас я выкину ее в рощу, пусть летит себе со свистом…
Решение мое оказалось поспешным в отношении того, в каком виде я собрался его реализовать. Надо было хоть трусы надеть! Я распахнул дверь.
У людей есть выражение: «картина маслом». Это то самое масло и есть.
На пороге стоял незнакомый мне дроу. В отличие от меня, явившего себя гостю, в чем мать родила, он был одет в джинсы и серую летнюю рубашку. Волосы стрижены «ежиком» — к знати не принадлежит, уже хорошо, ибо сплетни собратьев по классу особо злостные… Рядом с несчастным видом вилял хвостом Харт, не проявивший по отношению к незнакомцу никакой агрессии. Напротив, если бы пес умел, то прикрыл бы глаза лапами — от стыда за содеянное.
Стыдиться было, чего: на руках у незнакомца сидел полосатый кот, некогда пушистый и ухоженный, а теперь неопрятный и всклокоченный — видимо, вследствие того, что Харт успел его помять и основательно обслюнявить. А я-то думал, он там лает в бессильной попытке помочь хозяину в ловле пикси!.. От моего взгляда волкодаву стало не по себе, он скорбно склонил голову и замотал хвостом так, что было удивительно — чего ж не взлетает-то?!
Гостю тоже было на что полюбоваться: свежеиспеченный сосед с членом наперевес, разгром в гостиной за спиной этого соседа, и в придачу — обнаженный и растрепанный рыжий соседский трофей, расписанный орнаментом благородного Дома. Дроу обладают острым зрением и знают все родовые орнаменты — как Темных, так и Светлых эльфов. Мало ли с кем встретишься, опознавательный знак на каком-нибудь аксессуаре сразу покажет соответствующую принадлежность…
Вот и гость сразу ее определил.
— Я не хотел помешать вашему отдыху, милорд Оустилл. — Вежливо произнес дроу с помятым котом на руках.
Как назло, пикси вполне себе очухалась, не преминув обозначить доброе здравие целой очередью нелицеприятных звуков.
— Отчего же помешали? Можете присоединиться! — прорычал я, в то время как Айли оказалась проворнее.
— Добрый день. Я прикрою вас, милорд. — Поздоровалась она с гостем, как ни в чем не бывало, очень шустро намотала мне на бедра полотенце и скрылась в глубине гостиной, упрыгав на одной ножке — ей бы не мешало проверить ранку на левой стопе на наличие осколка.
Гость чуть шею не вывернул, смотря ей вслед.
— С кем имею честь? — уточнил я, выходя наружу и прикрывая за собой дверь.
— Моя фамилия Фарфейн, отдыхаю тут… с женой. — Крохотная заминка в речи могла быть истолкована двояко: то ли упрек в адрес лорда, невоздержанного в утехах, то ли некоторая мужская зависть к чужому объекту обладания. — Зря вы пустили пикси в дом.
Вот я без него не знаю! Я поднял тарелку, и мерзопакостное существо с гиканьем улетело прочь, скрывшись в кроне ближайшего тиса. Предварительно оно погрозило мне кулачком, так что я подумал, не стоит ли соорудить рогатку и положить на веранде, на самом видном месте. Расстреливать пикси из «Foiche», я, естественно, не стану — много чести, к тому же, пикси — едва ли не реликт, а вот подбить мохнатую тушку тисовой шишко-ягодой — это я мигом соображу!
— Зря я ее не прибил! Пусть Маб-Эйланд радуется… Я догадываюсь о причине вашего визита.
Кот жалобно мяукнул. Харт заскулил. Гость вздохнул:
— Прошу прощения за нарушение приватности, милорд. Я перелез через забор вашей виллы, когда пошел искать кота жены и увидел…
Харт отвернулся и сделал попытку отойти в сторонку.
— Сидеть! — рявкнул я, и волкодав прижух. — Вы смелый, примите искреннее уважение. Харт же видит кота второй раз в жизни.
Про первый лучше не вспоминать. Шестимесячный щенок против наглого генномодифицированного котяры из Кэслин Эльдендааль. Миг позора, который, видимо, запомнился Харту надолго… Только сейчас я заметил, что у гостя разорвана левая штанина — не без помощи собачьих клыков, — а на рубашке следы зелени, как будто ее обладатель возился на траве. На руке тоже слабый след укуса — так, синяк без крови, Харт просто сдавил кожу на предплечье гостя в борьбе за дичь.
— Честно говоря, я сам от себя не ожидал такой прыти. Полосатик цел, я тоже… Может быть, ваш пес уже наигрался и больше не тронет кота?
В этот момент глаза Харта зажглись мрачным огнем в надежде на реванш. Я наклонился, взял его за ошейник, хорошенько тряхнул, указывая на недопустимость поведения, потом указал на гостя с котом и хлопнул пса по морде:
— НЕЛЬЗЯ! Ты понял? Нель-зя!
Собака лишена нарастающего чувства вины. Живую игрушку — эльфийку или женщину, — можно наказывать в режиме «потом», особенно, если это скорее игра, нежели наказание. С животным такое не пройдет. Откладывать нельзя, иначе начнутся поведенческие проблемы.
Вот почему я в частично голом виде вычитал Харту строгую нотацию, пока в его памяти свежа сама охота на устатого-полосатого.
— Будем надеяться, господин Фарфейн. На ночь я запираю собаку в вольере. Может быть, имеет смысл какое-то время выпускать кота только по ночам?..
Если этот кот не лишен мозгов, второй раз он не сунется на территорию, которую волкодав уже считал своей.
— Разумно, милорд. Я так и сделаю. — Согласился сосед.
Далее последовало взаимное расшаркивание, и даже с приглашением от Фарфейна. У меня возникла шальная мысль — выгулять Айли в качестве игрушки, ведь рано или поздно это придется сделать. Но — нет, не сейчас. Рановато появляться с ней на публике. Степень болтливости соседей скоро станет ясна, а проявится она в виде слухов о милорде Оустилле, уединившемся на вилле с некой в хлам татуированной рыжей особой… Просить соседа с помятым котом не распространяться об увиденном глупо и бессмысленно; наоборот, это подстегнет нездоровый интерес.
Я не мог позволить гостю лезть обратно через забор: проводил его до ворот, стараясь идти непринужденно в своей набедренной повязке, так и норовящей сползти. Механизм отреагировал на голосовой пароль, ворота открылись, гость распрощался со мной, унося униженного кота, вслед которому тоскливо смотрел Харт.
Теперь пес принялся выплясывать вокруг меня танец, условно расшифрованный мной так: «Мы всех победили, давай играть, ты же не сердишься?!»
— Сержусь! — я опять тряхнул его за ошейник, но существенно слабее. — Дался тебе этот кот…
Чтобы завершить воспитательную акцию, я загнал Харта в вольер и вошел в дом. Надеюсь, за пять — семь минут моего отсутствия мой трофей не успел ничего такого с собой сделать.
