Такое ощущение, что те, кто прохаживается по площадке вдоль зарослей тропических цветов, с повышенным вниманием ожидают чего-то от обоих Фриннов, старшего и младшего. Вот и хорошо, это отвлекает внимание от меня, но… мне до слез жаль Дэя. Я никогда не видела его таким. Где же госпожа Фринн?.. Почему-то мне кажется, ее тут нет.
— Мой сын хочет сделать заявление! — негромко сказал Фринн-старший, но услышали, без сомнения, все, такова была уникальная акустика стеклянного купола в этом зале огромной оранжереи.
Голос тоже отличался от бархатного баритона Дэя: не тональностью, нет! Здесь было совсем другое! Звучал голос того, кто не привык напрасно тратить ни секунды из драгоценного времени своей бессмертной жизни…
— Н-не хочу… — между тем пьяно выдавил из себя Дэй, — но придется!
Продолжая опираться левой рукой на плечо отца, правой он абстрактно ткнул куда-то в сторону цветущих орхидей.
— Господа! — Дэй возвысил голос, ставший иронично-злым. — Я вынужден объявить о временном прекращении своей… вполне себе успешной… музыкальной, мать ее… карьеры!
Если бы публика состояла из людей, принадлежащих к творческому бомонду, то уже послышались бы смешки. Эльфы не привыкли бурно выражать эмоции. Пока все было безмолвно, но стоявшие рядом с нами молодые Темные эльфийки в дорогих вечерних туалетах пришли в движение и уставились на Дэя так, как будто он заявил, что сейчас снимет штаны.
Фринн-старший попытался ободряюще похлопать сына по плечу, но тот не позволил.
— Не надо. — Сквозь зубы процедил Дэй, и сам тоже убрал руку, отстранившись от отца. — Обстоятельства благоприятствуют, так надо зафигарить гитару, куда подальше, и стать таким же респектабельным индюком, как…
— Прекрати. — Жестко сказал Неис Фринн. — Ты ведешь себя…
— Так тут еще поискать, как кто себя ведет, отец! И ты… и не только ты… покажи мне хоть один достойный эталон поведения, за которым я могу следовать!
Я же говорила, что эльфы двигаются быстро. Несмотря на явные нарушения координации, Дэйель преодолел несколько футов без посторонней помощи, оказавшись прямо перед нами. Я инстинктивно сделала шаг назад, но полковник незыблемо стоял на месте, удерживая мою руку в сгибе локтя, и лишь слегка повернул голову, бросив на меня откровенно успокаивающий взгляд.
Я хотела бы успокоиться, но не тут-то было!
— Посмотрите-ка, кто у нас здесь! — качнулся Дэй, в шутовском поклоне тряхнувший своей тонированной в черные и синие пряди шевелюрой. — Милорд Киган, не осмелившийся повесить Летнее Утро? Убойная логика: повесить нельзя — трахать можно? И как она в роли собственности Дома Оустилл?.. Какая красивая метка…
С этими словами Дэйель протянул руку, явно собираясь прикоснуться к вязи рисунка на моем плече…
Не успел. Рука в белой перчатке сомкнулась на его правом запястье и, видимо, сила сжатия была достаточной, чтобы на лице Дэя обозначилась легкая гримаса боли.
— Иди, проспись, мальчик. Ты пьян. — Произнес Палач достаточно тихо, но таким тоном, в котором без труда угадывалась угроза.
— Я не… — начал Дэй, но его отец уже был рядом, в то время как прочая публика весьма быстро рассасывалась, стараясь при отступлении «не потерять лицо» — так, чтобы отступление не превратилось в поспешное бегство из зоны скандала.
— Тебе нужно быть сдержаннее, Дэйель. Учись. — Фринн-старший скользнул по мне таким взглядом, что впору было задуматься: это все еще я, или одна из безмолвных древесных инсталляций? Потом он с достоинством склонил голову, приветствуя полковника. — Милорд Оустилл…
— Господин Фринн. — Холодно поздоровался полковник, отпуская руку Дэя.
Дэй скрипнул зубами, вперив в меня взгляд, в котором таяли остатки ярости и досады. Похоже, он уже слабо осознавал, где находится.
— Куда подальше… пошло оно все… — пробормотал он, резко развернулся и, обойдя отца по нечеткой ломаной дуге, побрел к ближайшему выходу.
— Я прошу прощения за своего сына, милорд. — Проговорил Неис Фринн, и как бы он ни старался сдерживаться, в голосе все же проскользнула змейка беспокойства. — Нанесенное вам оскорбление не требует удовлетворения оружием?.. Будет ли достаточно моих извинений?
Такое явление, как дуэль, у эльфов в порядке вещей. Не приходится сомневаться, что в данном случае исход будет не в пользу Дэя… Беспокойство в голосе его отца вполне объяснимо!
Мысль не успела оформиться, потому что гулкую тишину пустого округлого зала прорезали слова Оустилла:
— Нанесенное… мне? Не думаю. Скорее, ей. Так что извинений вам нужно попросить у Айли Барнетт.
Тон, которым были произнесены эти слова, был смертельно холоден. У меня замерло сердце. Фринн-старший, вновь скользя по мне равнодушным взглядом, недвусмысленно выразил удивление:
— Попросить извинений у вашей наложницы, милорд? Я слишком хорошо помню, кто она. Извиняться? Особенно после того, как ее связь с моим сыном очернила репутацию семьи Фринн?..
— Не имеет значения, в каком статусе находится моя женщина, господин Фринн. — Ответил Оустилл вежливо, но очень жестко. — Но она со мной, и этого вполне достаточно. А ваш сын, как мне кажется, более чем взрослый для того, чтобы самому думать о репутации семьи и контролировать последствия своих поступков.
С замирания мое сердце сорвалось на безумный бег. Только дуэли не хватало! То, что полковник подстрелит Дэя, даже не целясь, представлялось ясным, как день! Мне наплевать на Фринна-старшего, но… нельзя же всерьез воспринимать то, что молол пьяный!.. Какое счастье, что все эльфы уже вышли из цветочного зала!
Я тихонько кашлянула, испытывая острейшее желание: осушить залпом тот самый бокал шампанского, что держала в руке весь злополучный вечер.
Надо вмешаться!
— Милорд… — Оустилл медленно повернул голову, и я попыталась улыбнуться. — Все в порядке. Мне не нужны извинения.
Готова поспорить, что сейчас Палач хотел выругаться, как было уже в тисовой роще, где поджидал нашего возвращения рядовой Силан.
— Ты уверена? — ласково спросил он, накрывая мои похолодевшие пальцы в сгибе своего локтя другой рукой.
— Абсолютно, милорд. — Подтвердила я, опуская веки в знак согласия.
— Ну, что ж. — Полковник снова повернулся к отцу Дэя. — Тогда могу сказать, господин Фринн, что сегодня репутации вашей семьи опять повезло.
* * *
— Прости, Dearg. — Эльф помог мне сесть в «Валькирию», затем сел за руль сам. — Я не мог ни знать этого, ни предвидеть. Никак.
— У светской болтушки нет программы? — спросила я, стараясь, чтобы голос звучал естественно, но полковник не повелся.
Он наклонился, мягким движением приподнимая мой подбородок пальцем, а потом коснулся губ поцелуем. Бирюзовые глаза смотрели внимательно и насторожено. В них было что-то еще, что ускользало от моего понимания, как последний луч закатного солнца, скрывающийся в темных волнах вечернего моря.
