— Ни разу. Знаю, что комплекс открылся в начале «нулевых», но я тогда перебралась в Тюмень вместе с родителями. На горных лыжах в жизни не стояла, как и на сноуборде. А вы, Игорь?
Если и заметил куратор простенькую хитрость своей подопечной, то виду не подал, прямо ответив:
— Два раза.
— Так вы местный? — сразу перешла в атаку Настя, особо не рассчитывающая на откровенность.
— Не совсем, но сюда приезжать доводилось.
— По работе? — не желала сдаваться Морозова.
После секундной паузы Игорь все же ответил:
— Здесь когда-то жил друг, переехавший на «пээмже» вскоре после школы. — Затем мужчина немного помолчал и добавил следующее: — Лозинский рассказывал, как тут оказался?
— Да!
— Он не один такой. Я тоже вошел в свой портал в другом месте, в Тюмени. А вышел здесь. Там, где самое болезненное место и, наверное, самое нужное.
С этими словами куратор включил радио, давая понять, что расспросам пора положить конец. Видимо, чтобы смягчить действие, дал пояснения спутнице:
— Прямо ехать нам не нужно, это дорога на Нефтеюганск. Впереди будет стела «Нефтеюганский район», проедем ее, первый же поворот налево — и до Каменного Мыса не так уж далеко, меньше сорока километров. А если бы существовал прямой путь из Сургута — думаю, в общей сложности это было бы километров двенадцать.
По обе стороны дороги участки леса чередовались с открытыми пространствами — наверное, болотами, которых так много в здешних местах. Кроме хвойных пород деревьев попадались целые рощицы тонких нежных березок и высоких осин. Наверняка осенью эта дорога безумно красива — в желтизне берез и в багрянце осин… С любопытством Настя то и дело примечала странные холмики, к которым, кажется, по снегу вели даже цепочки следов. Вершинки некоторых холмиков были темными.
— Что это?! Тут какие-то гномы обитают?!
Игорь рассмеялся:
— Нет, не гномы. Это ондатровые хатки под снегом. Обитатели хаток не впадают в спячку, а все, что вы видите вокруг — это вода подо льдом.
Настина попытка прочитать про ондатр в Интернете провалилась, поскольку сеть после поворота с трассы отсутствовала. Пришлось любоваться окрестностями. Выглянуло солнце, — неизменный спутник мороза, — позолотило снежные просторы, превратило белый цвет в апельсиновый, на котором густо лежали синие тени высоких сосен. Не исключено, что днем в самом Сургуте будет сумрачно и пасмурно, смотря, откуда дует ветер: если со стороны теплого канала ГРЭС, этого «генератора облаков», как шутят местные жители, то город постепенно затянет туманом. Здесь же царило декабрьское неяркое солнце. Ничего, вот-вот случится зимнее солнцестояние, а затем день начнет прибавляться на «воробьиный шаг»!
Прим. авт.: В Сургуте две ГРЭС, ГРЭС 1 — один из основных источников поставки электроэнергии Западной Сибири и Урала, а ГРЭС 2 — самая крупная ТЭС в России и третья по установленной мощности и тепловой генерации в мире.
Ровная дорога сменилась некоторым подъемом в горку, а потом показался и сам Каменный Мыс — холмистая местность, остатки древних гор со дна океана. Вид открывался красивый — заснеженный мрачно-синий лес, домики под яркими бордовыми крышами, крохотные фигурки людей.
— Вон там, — показал куратор, — катаются на тюбингах. Но мы едем дальше и сворачиваем налево. Горнолыжные склоны, стоянка, пункт проката, кафе, гостевые домики… Перепад высот тут смешной, около сотни метров, но организаторы хорошо «нашаманили» с трамплинами и всякими прочими сюрпризами на спуске. Для беговых лыж тоже трассы есть, в поля можно уйти кататься или в лес… Вон там, еще дальше — стилизованный чум и площадка, где катают на собачьих и оленьих упряжках. В будние дни такого развлечения нет, да и народу маловато, но сегодня тут масштабное мероприятие.
Иллюстрацией последних слов служили автобусы с логотипом крупной компании, выстроившиеся в ряд на автомобильной стоянке. Дядька с громкоговорителем командовал, разделяя потоки тех, кто выходил из автобусов, и направляя лыжников — за номерами для соревнований и на регистрацию, родителей с детьми — на каток, учебную лыжную горку или гору с «ватрушками»-тюбингами.
Налетел порыв ветра, и, несмотря на теплый комбинезон, Настя поежилась. Щеки щипало морозцем.
— Интересно, неужели будут кататься на холоде?
— Горнолыжные подъемники, по-моему, работают до минус двадцати пяти градусов. Не знаю, хорошо ли бегут лыжи, но, наверное, есть смазка для таких случаев.
— А нам… туда, к чуму? — указала девушка рукой на характерное строение в отдалении.
Светло-карие глаза неожиданно озорно блеснули:
— Лозинского еще нет, а без него никуда. И переводчик, и детектор аномалий. Нам — вон туда, каток-то пустой.
— Каток?! — ошеломленно переспросила Настя, но сама идея увлекла. — Я последний раз стояла на коньках… в Тюмени, лет пять назад!
— Стояли или катались?
— Стояла! — со смехом призналась Морозова. — А вы, Игорь?
— А я катался. В школе еще, в хоккейной дворовой команде. Пора обновить навыки, место подходящее, а мерзнуть в ожидании Лозинского или скучать в машине мы не будем.
Маленький деревянный домик у катка, окруженного металлической сеткой с гирляндой цветных лампочек, днем совершенно не актуальных, оказался пунктом проката не только беговых лыж, но и коньков. Молодая улыбчивая женщина выдала требуемый тридцать шестой и сорок второй размеры, но предупредила:
— Ребята, холодает. Каток вчера чистили, но то ли изморозь какая-то выпала, то ли еще что, — кататься будете как по пенопласту.
Ну, до катка еще дойти надо! Проковылять по дощатому полу домика, затем — по снегу, и вот… Игорь почему-то поехал сразу и даже не без некоторого изящества, хотя школу заканчивал гораздо раньше, чем свершился тот самый опыт «стояния» Морозовой на катке в Тюмени. Настя никогда не жаловалась на координацию движений, но первые шаги на катке дались с трудом — зато не без веселья. К тому же, в бодром музыкальном сопровождении известной радиостанции: колонки громкоговорителя были закреплены где-то высоко на столбе рядом с катком. В силу того, что с одной стороны катка располагался лыжный склон, создавалось странное рокочущее эхо, усиленное порывами ветра.
Скользящий шаг, другой… Мимо проносится Игорь, ухитряющийся на ходу оглядываться и даже выписывать какие-то «восьмерки», что показалось девушке высшим пилотажем фигурного катания — сама она так никогда не умела.
— Какой же это пенопласт! — проворчала Настя, совершая взмахи руками, будто пингвин, выбирающийся из пенной волны на скалистый обледенелый берег. — Это же зеркало, скользкое!
— Лед и должен быть скользким! Шансов упасть больше, если будете делать короткие мелкие шажки!
Может быть, упоминание о зеркале сыграло свою роль, может, что-то еще, но внутри сознания шевельнулась-таки холодная змейка. Не в ярости, не в злобе, а… как будто по-собачьи виновато виляя хвостом. Что, извиняется за ночное нападение на хозяйку тела? С ужасом чувствуя, как холодеют пальцы рук, Настя резко затормозила и, конечно же, растянулась во весь рост. Ну, хоть не на спину упала, на бок.
