Лечебные заведения стали частью моей жизни. У меня выработалось железное спокойствие и капля непринужденности. Доминик никак не мог взять себя в руки: его глаза постоянно бегали из стороны в сторону, а пальцы дрожали от напряжения.
— Форд, — немного жестко сказала я, тронув его за плечо. — Помни, что я всегда рядом с тобой.
Мужчина неожиданно перехватил мою руку, переплетая наши пальцы. Меня сильно смутил такой жест, отчего щеки немного покраснели.
Конечно, я хотела выдернуть ладонь из его хватки, но он не позволил, удерживая меня рядом с собой. Я чувствовала себя защищённой, и Форд это понимал.
— Пожалуйста, — тихо попросил Доминик, указывая на наши руки. — Ты очень нужна мне.
У меня приоткрылся рот после его слов. И я понимала, что сейчас он говорит правду. От этого на душе становилось теплее, а сердце ускоряло свой ход.
Смогла кивнуть, давая своё разрешение. Даже не стала сопротивляться, ведь сама больше этого не хотела. Надоело противиться притяжению, которое определённо играет между нами.
Посмотрев направо, застыла, теряя способность говорить. Обычно мужчины не показывают своих эмоций, оставаясь сильными и непоколебимыми, но тут было совсем другое.
— Дентон, — выдохнула я, во все глаза смотря на Уайта и совершенно не узнавая его.
Он был сломлен и разбит, будто из человека выкачали всю жизнь. Мужчина согнулся пополам, держась руками за волосы. Зеленые глаза померкли, утратив былую яркость.
Мое сердце разорвалось на части, когда маленькие слезинки покатились по его щекам. Уайт выпрямился, услышав мой тихий зов. Не задумываясь, я моментально оказалась рядом с ним, крепко обнимая.
— Вы приехали, — голос звучал хрипло и потерянно. Дентон, словно заблудился в своей боли. И думал, что уже ничего нельзя изменить.
— Мы не могли оставить тебя в такой ситуации, — громко произнес Доминик, похлопывая брата по плечу.
— Что говорят врачи? — спросила я, скрещивая руки на груди. — Как она?
— В тяжелом состоянии, — с огромной болью ответил Уайт. — Переломов нет, но она не приходит в себя.
— Как это вообще произошло? — спросила я, чувствуя, что Форд остановился за моей спиной.
— Я ничего не знаю, — ответил Дентон, смотря на дверь, за которой находилось реанимационное отделение. — Она не может оставить меня.
И по его щеке скатилась одинокая слеза, замерев на подбородке. Сейчас врачи боролись за жизнь Елены, делая все возможное.
— Я умру за неё, — прошептал Уайт, а Доминик обнял брата за широкие плечи. Я только закатила глаза, чувствуя, как начинаю злиться.
— Возьмите себя в руки, черт возьми! — грозно крикнула я, нахмурив брови. — Нужно верить в хороший конец, а не рисовать плачевный финал.
— Верные слова, — согласился Форд, что почему-то поразило меня. — Все обязательно будет хорошо. Нам нужно быть сильными и ждать.
Уайт отошел в сторону, с грохотом падая на стул. Тяжело прикрыл глаза, крепко сжимая кулаки на коленях. Казалось, что ему стало немного легче.
А меня восхищало, как сильно он любит свою жену, что готов отдать за нее жизнь. Не каждый человек может сказать такие громкие слова.
В это время Доминик отправился обратно на улицу, чтобы отрезвить свои мысли. Я долго смотрела ему вслед, понимая, что и мне было это необходимо.
Он остановился около входа, отойдя чуть дальше. Повернулся спиной, всматриваясь в темное небо, где появились первые звёзды.
— Когда это все закончится? — спросил Форд, когда я встала рядом с ним.
— Что именно? — выпустила пар в воздух, сильнее кутаясь в пальто.
— Я совершил много ошибок в этой жизни, — непонимающе посмотрела на его лицо. — Провел столько лет вдали от своей семьи.
— Но ты это исправил, — настойчиво возразила я, переубеждая его.
— Причинял людям много боли, — с горечью продолжал говорить мужчина.
— Ты сильно изменился, Доминик, — сказала я, заставляя его посмотреть мне в глаза. — Ты больше не тот человек, которого я знала в прошлом.
— Я до сих пор очень эгоистичен, — он сделал шаг в мою сторону. — Но не могу сделать того, чего уже давно желаю.
— Почему? — по моей спине прошлись мурашки, когда Форд притянул меня к себе, обнимая за талию.
Мне стало невыносимо жарко, а его глаза продолжали смотреть на мои губы. Пальцы слегка задрожали, а дыхание участилось.
— Это будет еще одной ошибкой, — хрипло прошептал Доминик, приблизив своё лицо к моему. — И мы не сможем её исправить.
— Но попытаемся, — смогла выговорить я, чувствуя его горячее дыхание.
И его губы накрыли мои в осторожном поцелуе. Я напряглась, словно струна, почувствовав столь мягкое прикосновение.
За одну секунду все перевернулось, все мысли отошли на второй план. Мне было жарко и холодно одновременно. Его язык коснулся нижней губы, отчего я поддалась вперёд, отвечая на поцелуй.
Запустила руку в его волосы, вжимаясь в крепкое тело. Доминик глухо прорычал, увеличивая напор. Губы буквально терзали мои, а из глаз летели искры.
Я остервенело цеплялась за любую ниточку, погрязая в этой страсти, которая разгоралась между нами.
Форд закусил мою нижнюю губу, оттягивая её. Я протяжно застонала ему в рот, когда мужчина расстегнул пальто.
— Блэр, — прошептал Доминик, отрываясь от меня.
Мы оба тяжело дышали, смотря друг другу в глаза. И я сделала то, чем поразила нас обоих. Сама потянулась к его губам и сладко поцеловала.
Впервые я так сильно чего-то желала, что казалось неправильным. Но все границы и правила были давно стёрты.
— Я жалею, что полюбил тебя так поздно, — его ладонь коснулась моей щеки.
Доминик еще раз взглянул на меня, грустно улыбаясь. Постепенно начал отдаляться, а потом и вовсе скрылся, заходя внутрь.
А я стояла, проводя пальцем по распухшим губам, и анализировала каждое его слово, понимая, что влюбилась в человека, которого всеми силами пыталась забыть.
Глава 11. Необъяснимое
Сияние бледной кожи, словно у мертвой принцессы, ещё совсем розоватые губы и плотно закрытые глаза. Она была погружена в сладкий сон, отделилась от нашей сложной реальности, пребывая в мире, который неподвластен человеческому пониманию.
Её руки покоились вдоль тела, и на них уже образовались небольшие гематомы. Голова была повёрнута чуть вбок, из-за чего подбородок слегка задевал плечо. На нежной коже, практически повсюду можно было увидеть россыпь мелких ссадин.
Она была так неподвижна и спокойна, не показывая признаков жизни. И только её размеренный пульс говорил об обратном.
