– Анри, успокойся. Клер у нас отличается умом, она умеет делать выводы на основе фактов. Даже удивительно, как долго она не высказывала свои соображения, – наставник говорил спокойно, но при этом его взгляд все больше тяжелел.
– Собственно, вчера хотела расспросить об этом и потому пришла к вам в комнату перед нападением, – неохотно призналась я.
– Вы так запросто заходите в комнату мужчины? – грозно свел брови директор школы.
Я вновь почувствовала себя студенткой, обязанной отчитываться перед высоким начальством.
– Только к мэтру Броссару, – торопливо произнесла в ответ.
– Это не делает вам чести, – отчитал меня мэтр Вальян.
– Арно, мы с Клер никогда не переступали черты наставник-практикантка, – вступился за меня Броссар.
– В самом деле? – мэтр Вальян не удостоил племянника вниманием, продолжая буравить меня взглядом.
– Именно так, – постаралась ответить как можно спокойней.
– Зная Эмири, я в этом не уверен. – Меня продолжали внимательно осматривать и окончательно смутили.
Для кого, спрашивается, прихорашивалась сегодня перед зеркалом? Кому старалась понравиться? И самое главное – почему я это делала? Эти вопросы явственно читались во взгляде директора школы.
– Арно, не дави на Клер, – отняв руки от лица и вернув себе внешнее спокойствие, произнесла метресса Броссар.
– Я не желаю выслушивать от мэтра Алузье претензии по поводу его дочери, – буркнул мэтр Вальян.
– Эмири ничем не скомпрометирует имя метрессы Алузье, – твердо произнесла мать моего наставника, а он медленно кивнул, подтверждая ее слова. – И на этом закроем эту тему.
Наверное, так будет правильнее. Но отчего-то на душе стало тоскливо. На что я рассчитывала? Мэтр Броссар каждый раз после поцелуя подчеркивал, что для него это ничего не значит. Смеялся над моим состоянием, когда едва дышала, возвращаясь в реальный мир. Кто я для него? Практикантка, которую приходится терпеть целый год рядом. И целовал он меня только для того, чтобы иметь возможность в очередной раз подразнить. Слова его матери косвенно подтвердили эти намерения.
– Эмири, что ты собираешься делать? – задал вопрос мэтр Вальян, прервав вновь повисшее молчание в гостиной.
– Клер рассуждает здраво, предлагая поговорить с Робертом, – задумчиво ответил Броссар. – Но я уверен, ему успели выставить мои поступки в таком свете, что у него не возникнет и тени сомнений в приписываемых мне мотивах.
– Я все-таки не верю в это, – возразила я.
– Клер, наша семья всегда была под пристальным взглядом всех, кто находился и находится у власти, – сглотнув ком в горле, поведала метресса Броссар. – Эмири прав. Это был вопрос времени, когда нас захотят уничтожить. Именно поэтому, как только он узнал о смерти короля, примчался в столицу, стараясь защитить меня.
– Погасший огонь жизни принадлежал королю? – посмотрела в упор на Броссара.
Вопрос возник сам собой после признания матери наставника. Ведь именно после этого мы сорвались с места и отправились в Гребальд. Броссар рассказал о мерах безопасности, предпринятых им в дороге, чтобы скрыть от заинтересованных наблюдателей наше перемещение из Камарга в столицу. Я-то думала, что он стремится предотвратить какой-то переворот в королевстве, а он спешил оказать поддержку матери. Защитить ее, уберечь от преследования.
– А другой? – спросила я, получив многозначительный и молчаливый ответ на первый вопрос.
– Мой, – вместо сына ответила метресса Броссар.
– Таким образом я знал, что с мамой все в порядке, – подтвердил ее слова наставник.
Вот и открылась тайна огней жизни. Сколько версий и догадок рождалось в моей голове! Кого только не предполагала! Каких только теорий не выстраивала! А людьми, за чьей жизнью следил наставник, оказались его мать, король и возлюбленная. И если отношения с женщинами мне были понятны, то пристальное внимание к особе Эдуарда вызывало вопросы.
Селестина Бертлен до сих пор занимала все мысли наставника, любовь к матери и стремление в трудной ситуации быть с ней рядом также объяснимы. Но отчего-то не верилось в равнодушное наблюдение за жизнью короля. Я прекрасно помнила полный ненависти взгляд, направленный на покойного в храме, его тон в разговоре с метрессой Шеро, когда он рассказывал о других любовницах убитой горем женщине. Ведь Клеманс действительно любила Эдуарда, а Броссар безжалостно растоптал остатки светлых воспоминаний об умершем короле, представив его расчетливым подонком, использовавшим наивность молодой женщины.
Все это вместе взятое заставляло задуматься над истинным отношением Броссара к отцу. Что же такое произошло между ними? Отчего он с презрением говорит о покойном? Ведь в таких случаях принято прощать обиды, нанесенные при жизни. Смерть заставляет посмотреть иначе на поступки, совершенные обидчиком. Но Броссар явно не собирался мириться с отцом, ушедшим в царство богини. Вопросы вертелись на языке, но я понимала, что сейчас не время и не место задавать их.
– Эмири, я советую отправиться в школу и порталом уйти к границе, – тем временем внес предложение мэтр Вальен.
– Ты предлагаешь сбежать и прятаться? – насмешливо спросил Броссар. – И как долго? Роберт только что стал королем, и его правление едва началось. Неужели ты надеешься на прощение?
– Он еще не стал королем, – сообщил его дядя.
– Как это? – удивилась я.
Броссар замолчал после этого замечания.
– Роберт смог выдержать только одну церемонию. Коронование оказалось ему не под силу, – объяснил мэтр Вальен.
– Троллий потрох! – выругался от всей души Броссар и принялся мерить шагами ковер, нервно сжимая и разжимая пальцы рук, сложенных за спиной.
– Эмири! – попыталась призвать его к порядку метресса Авелин.
– Вы не понимаете? – недовольным тоном спросил Броссар, останавливаясь и окидывая всех грозным взглядом. – На Роберта было совершенно покушение перед свадьбой и коронованием. Кто-то очень не хочет, чтобы Роберт стал королем!
– Это означает, что наша таинственная ворожея сделает еще одну попытку, – отозвалась я, поняв, о чем говорит Броссар.
– Именно! – воскликнул он.
После этих слов от нас потребовали подробностей.
– Как я понимаю, именно поэтому Роберта смогли убедить в твоей виновности, – сделал вывод мэтр Вальян после того, как мы рассказали обо всем случившемся во дворце. – Ты владеешь ворожбой, покушение совершилось в зале, где ты присутствовал, и ты сын Эдуарда.
При последних словах мэтр Вальян бросил в мою сторону настороженный взгляд. Семья наставника еще не привыкла к мысли, что об их тайне знает посторонний. Но я тоже пришла к таким же выводам, как и мэтр Вальян.
– Но ведь никто не знает, что мэтр Броссар сын короля, – заметила я. – Ну, кроме принца Роберта.
