Продвижение по карьерной лестнице в науке и высшем образовании во многом зависит от количества публикаций в рецензируемых журналах. Однако женщине значительно труднее опубликовать работу, чем мужчине. Результаты многочисленных исследований показывают, что при двойном слепом рецензировании (когда автор не знает, кто рецензирует его работу, а рецензент не знает, чью работу он рецензирует)
[430] статьи, предлагаемые женщинами, принимают к публикации чаще и оценивают выше
[431]. Достоверных данных, подтверждающих это, нет, но, учитывая мощный «мужской перекос», наличие которого в академических кругах доказано, видимо, имеет смысл ввести слепое рецензирование публикаций. Однако большинство академических журналов и учреждений не спешит это делать.
Конечно, женщины-ученые публикуются, но опубликовать статью – это только полдела. Главным показателем качества исследований и публикаций, от которого зависит продвижение по карьерной лестнице, считается индекс цитирования. Результаты ряда исследований показывают, что женщин систематически цитируют реже, чем мужчин
[432]. При этом за последние 20 лет мужчины цитировали представителей своего пола на 70 % чаще, чем женщин
[433], а женщины, как правило, цитировали других женщин чаще, чем мужчины
[434]. Это означает, что разрыв в количестве публикаций – следствие своего рода порочного круга: поскольку женщины публикуются реже, их реже цитируют, а это, в свою очередь, ведет к тому, что они медленнее продвигаются по карьерной лестнице, и поэтому реже публикуются, – и все повторяется сначала. На разрыв в цитировании влияет и то, что «научный работник» по умолчанию считается мужчиной, и, поскольку в научных кругах принято указывать в публикациях не полные имена, а лишь инициалы, не всегда ясно, к какому полу принадлежит автор работы; соответственно, женщин нередко принимают за мужчин. Результаты одного исследования говорят о том, что ученых-женщин, принимаемых за мужчин (полагая, например, что инициал P в заголовке публикации означает Paul, а не Pauline), цитируют в десять раз чаще, чем мужчин, принимаемых за женщин
[435].
В статье в The New York Times экономист Джастин Вольферс указывает на то, что глубоко укоренившееся в среде журналистов представление, что «человек» – по умолчанию мужчина, проявляется и в том, что в качестве ведущего автора они обычно указывают мужчину, даже если на самом деле это женщина
[436]. Такая недобросовестность, порождаемая стереотипным представлением об универсальности мужчин, непростительна журналистам, но вдвойне непростительна представителям научно-преподавательского сообщества, а они тоже частенько ею грешат. Большинство научных работ по экономике публикуется в соавторстве, и здесь тоже имеет место скрытый «мужской перекос». Мужчины получают одинаковое количество баллов за индивидуальные работы и за написанные в соавторстве, а женщины, если только они не выступают в соавторстве с другими женщинами-экономистами, получают за совместные работы меньше половины баллов, чем мужчины. Как показывают результаты исследования, проведенного в США, именно этим объясняется то, что хотя женщины-экономисты публикуются не реже мужчин, их шансы на получение постоянной должности ниже
[437]. Представлением, будто «человек» – по умолчанию мужчина, видимо, объясняется и то, что научные работы, о которых думают, что их написали мужчины, оцениваются как имеющие «большее научное значение», чем работы, воспринимаемые как выполненные женщинами
[438]. Возможно, это проявление сексизма в чистом виде, а может быть, следствие образа мысли, согласно которому «мужское» – это универсальное понятие, а «женское» – понятие нишевое. Этот же образ мысли отчасти ведет и к тому, что труды, написанные женщинами, редко включаются в учебные программы
[439].
Разумеется, женщине, прежде чем думать о подводных камнях, связанных с научной публикацией, нужно сначала провести само научное исследование – а это не так просто. Выше уже говорилось о влиянии домашней нагрузки на возможности женщин заниматься наукой. Но, помимо семейных обязанностей, женщинам мешает и неоплачиваемая работа на рабочем месте. Ведь именно к женщинам-преподавателям, а не к мужчинам, чаще всего обращаются студенты со своими проблемами, требующими эмоционального участия
[440]. Именно женщин они просят продлить срок сдачи работы, поставить более высокую оценку или сделать какие-либо другие послабления
[441]. Каждая из этих просьб в отдельности не требует значительных затрат труда и душевных сил, но в совокупности они отнимают массу времени. Мужчины-преподаватели, как правило, даже не знают об этом, а университеты не учитывают этой нагрузки.
На женщин чаще, чем на их коллег-мужчин, возлагают «почетные» административные и хозяйственные обязанности
[442], от которых им трудно бывает отвертеться, так как они знают: им этого не простят. (Это проблема характерна для многих учреждений и компаний: женщины, и прежде всего представительницы этнических меньшинств, выполняют на работе все те же «домашние» обязанности – делают записи, бегают за кофе, убирают за всеми
[443].) На количество публикаций влияет и то обстоятельство, что женщин чаще, чем их коллег-мужчин, нагружают дополнительными учебными часами
[444], а ведь, как и «почетные» административно-хозяйственные обязанности, преподавание считается менее престижной работой, чем исследовательская. В результате образуется еще один порочный круг: бремя преподавания мешает женщинам публиковаться, а это, в свою очередь, ведет к увеличению количества учебных часов и т. д.
