- У нас с тобой будет серьезный разговор, - послышался многообещающий сдавленный шепот Риордана.
- Ну все, нам пора дудонить сисю, чтобы потом среньк-среньк, - ласково произнесла я. – И гудочек вытирать…
Я направилась к двери, выдыхая. Стоило мне выйти за двери, я бросилась прочь в комнату. Сердце стучало. Я полоскала паукана, который еще не понял, что произошло. И как так его настиг сон в самый интересный момент!
Уложив его в колыбель, я еще раз осмотрела комнату. Что его могло напугать? Мух мы не боимся. Приснилось что-то? Вряд ли…
Я обошла комнату, но в комнате ничего не было. Скинув платье на пол комнаты, я бросилась в ванную. Отмываться.
Полотенце мне забыли положить. Про чистую одежду я забыла напомнить. Поэтому я и вышла из ванной в чем мать родила.
- Проси, все что хочешь, - послышался голос его величества. И дверь внезапно открылась.
Я бросилась в сторону тумбочки. Никогда еще няня – нудист не пыталась принять форму тумбочки всеми возможными и разрекламированными «Камасутрой» способами.
В итоге я забилась за нее. И высунула только голову. Сдернуть одеяло я попросту не успела.
Сидеть на полу было так себе. Но вежливая улыбка должна была тонко намекать, что я немного не настроена на долгие разговоры.
Мужчины не понимают трагедию «мне нечего надеть!». Они относятся к ней с радостью. Если нечего надеть, то ничего не придется снимать! Нам никогда не понять их логику.
- Что случилось? – обалдел Риордан.
Еще бы, на него вежливо смотрела девушка – тумбочка. Дверца тумбочки со скрипом открывалась. Это она так намекала, что у нас душа нараспашку.
«Что значит «нечего надеть? А как же платье с бриллиантами!», - мысленно представила я.
Признаться в том, что я за считанные часы платье, стоимостью в мою квартиру, превратилось в наряд бомжа, мне было стыдно.
- Н-н-ничего, - снова вежливо заулыбалась я. Малыш в колыбельке захныкал. Я занервничала. А потом вместе с тумбочкой стала продвигаться в сторону «хнык-хнык!».
Мне казалось, что короли видели все. Но сейчас на меня смотрели такими глазами, словно хотели сказать: «Такого я точно не видел!».
Тумбочка была тяжелой. И хлопала дверью. Но я не сдавалась. И ползла вместе с ней крабиком. Засунув руку в колыбель, я поправила одеяло.
Останки платья комом лежали на полу. Я показала на него глазами. Потом показала глазами на дверь.
Женщины – мастера тонких намеков! Благодаря им мужчины уверены, что сами делают первый шаг.
В глазах его величества промелькнула догадка. Я решила закрепить результат. И еще раз выразительно посмотрела на платье. Потом на ванную. И следом на дверь.
Мой взгляд внимательно отследили. Нахмурились. И кивнули!
Неужели в моей жизни случился догадливый мужчина? Я его буду за деньги показывать другим девушкам! Первый на моей памяти мужик, который понимает тонкие женские намеки! Ура!
Я смотрела на Риордана с нежнейшим умилением.
- Я понял, - произнес «чуткий мужик». Я даже дышать разучилась. – Ты боишься, что я буду тебя ругать!
Так, ликование по поводу «догадливого мужика» отменяется.
- Не думал, что ты меня так боишься. Я не причиню тебе вреда, - ко мне протянули руку.
- Может, вы зайдете попозже? А? – жалобно сообщила девушка-тумбочка.
- Попозже я буду занят, - произнесло его величество. – Ты ведь раньше меня не боялась. Ты боишься, что я буду ругать тебя за платье?
- И это тоже, - вздохнула я, вспоминая сегодняшние приключения.
- Я сказал тебе, проси все что хочешь. Это значит, что я дам тебе это. Сегодня ты сделала невозможное. То, что до тебя не удавалось ни одной няне. Ты показала наследника человеком, - мягко произнес Риордан. – И то, что до тебя не удавалось ни одной женщине. Ты поразила меня. Поэтому я выполню все, что ты попросишь.
- Все, что хочу? – подозрительно уточнила я. – Ну прямо все-все-все? Точно-точно? Не так, как обычно. Все, кроме…
- Нет, - послышался голос Риордана. – Но только одну.
Ах, одну вещь? Всего одну вещь? Одну-единственную… А у меня тут список требований на четыре листа!
- Съешьте тарелку этой каши, - улыбнулась я. И показала рукой на тазик с влипшей ложкой.
- Что? – произнес Риордан. Одна его бровь нахмурилась. Вторая поползла наверх.
Пользуясь заминкой, тумбочка подвинулась к кровати. Мне удалось стянуть покрывало и обмотаться. Наконец-то! Я заправила уголок покрывала между грудей, на манер банного полотенца.
- Вы же сами сказали, все что хочу, - лукаво произнесла я. – Вот я и хочу, чтобы вы съели кашу.
Ложка в каше напоминала шпатель в цементе. Этой кашей вы можете смело залатать дыры в замке! Поверьте, на ней кирпич держится! Я пробовала!
Я попыталась вырвать ее. Но каша отдавать ее не собиралась.
- Она очень полезная, - намекала я.
И ляпнула кусок каши с ложки обратно. Он чавкнул о застывающую массу. Зловеще чавкнул. Нужно же как – то возбудить аппетит?
Эту кашу можно использовать для обороны замка. Сбрасывать на голову противника. Я даже девиз придумала: «Вы что? Каши мало ели?».
Благодаря этой питательной и полезной каше мы станем сверхдержавой. Нас будут бояться до спазмов в желудке. До тех пор, пока не примут какую-нибудь конвенцию о правах человека. И нам придется зарывать «кашные» отходы в могильники.
Тише, совесть, тише! Я знаю, что делаю!
- Вы сказали, что я могу просить об одной вещи. Вот я и попросила, - улыбнулась я. – Я же не попросила у вас титул или дворец? Нет. Просто съешьте кашку, которую каждый день ест ваш сын.
Взгляд Риордана внимательно следил за моей рукой. Ляп! Кусок каши отвалился с ложки. И затрясся холодцом.
- Вот так я и знала. Ничего уже нельзя попросить, - вздохнула я. – А ведь просила о такой мелочи…
- Хорошо, - произнесло королевское достоинство. Оно готовилось к чему-то другому, но я оказалась хитрее.
- Присаживайтесь, ваше величество, - учтиво произнесла я. И показала на кровать.
Риордан присел с каменным лицом. Наверное, так ведут себя генералы, попавшие в плен.
- Ребенок кашу стал плохо кушать, - жалобно произнесла я.
- Значит, няня не умеет его кормить, - произнес Риордан. – Она плохо убеждает. Нужно объяснить ему, что это полезно.
- Папа капку ам! – задорненько произнесла я. И еще раз шлепнула кашей об кашу. Звук был премерзкий.
Демонстративно я достала ложку и стала медленно набирать ее. Я честно ждала, когда нервишки дрогнут. Но король был крепким орешком.
