- Она меня не любила? – спросил он, глядя мне в глаза. – Никогда не любила?
Я поджала губы, вспоминая свои давнишние любовные разочарования.
- И поэтому… поэтому ничего не получилось? – спрашивали меня.
Я не выдержала, подошла и обняла его.
- Понимаю, что это больно осознавать. Меня тоже часто не любили. Но зато отлично притворялись, - прошептала я, чувствуя, как на плечи ложатся руки.
- А ты… Ты любишь меня? – прошелестел голос, от которого дрогнуло сердце. – Ты действительно любишь меня?
Я подняла глаза, чувствуя, как они наливаются слезами.
- А это сейчас очень важно? – прошептала я, взмахом ресниц роняя слезы. – Очень – очень?
Прядь моих волос убрали с лица.
- Знаешь, - послышался голос, а меня снова обняли крепко-крепко. – Я думал, что буду самым несчастным, если узнаю, что меня никогда не любили… Может, так и было бы несколько месяцев назад…
Пауза затянулась, я чувствовала, что на газетку его, на газетку! И в лес! На листик посадить! Два мохнатых нервотрепа!
- Но самое странное… - я почувствовала, как мое заплаканное поднимают к себе. Я ожидала увидеть скупые мужские слезы. Или стиснутые зубы вкупе с нахмуренными бровями. Но вместо этого видела улыбку.
- Я впервые счастлив, что меня никогда не любили… - послышался голос. – Я так счастлив… Ты себе не представляешь!
Мое лицо сжимали в руках. А губы покрывали поцелуями. Я отводила руку с леденцами в сторону, чтобы не испачкать парадную одежду.
Задыхаясь, он целовал мои губы, а я отвечала на поцелуй. Мои руки закинули себе за плечи.
Липкие леденцы потянули за собой стриженную прядь темных волос.
- Я люблю тебя, - шептали мне.
- И я тебя, - всхлипнула я, глядя на бледные губы. И нежно целуя их… Я подняла глаза и встретилась взглядом. Черные, поглощающие целиком и без остатка глаза, заставили меня вздрогнуть.
- Нет, - внезапно остановился Риордан, тяжело дыша. Я чувствовала, как меня прижали к дереву. – Вдруг не получится… Вдруг любви окажется недостаточно…
Я медленно провела рукой по его щеке и улыбнулась.
- Знаешь, - закусила я губу. – Многие люди мечтают об одном - единственном счастливом дне в своей жизни. И я мечтала о самом счастливом дне жизни… Я часто представляла его.
Мои губы искривились в нервной улыбке. Я обычно не люблю делиться сокровенным. Даже с близкими.
- Это день почти был… Он был вчера, когда я сидела на коленях, а за столом рисовал малыш, - тихо произнесла я. - Поэтому, даже если любовь не спасает…
Мое сердце вздрогнуло. Я опустила глаза. Я – сумасшедшая. Просто сумасшедшая!
- У меня будет намного больше счастливых дней… Девять месяцев счастья, - прошептала я, осторожно убирая волосы с бледного лица.
Рука, которая держала меня за талию задрожала.
- Я думала над этим. Сегодня. Ночью. Пока засыпала, - сглотнула я, пряча глаза. - Люди готовы все отдать за этот счастливый день. Они ждут его всю жизнь. И многие не дожидаются.
По щеке скатилась слеза.
- А я готова обменять всю грустную и долгую жизнь на девять месяцев счастья. И за маленького паучка, - прошептала я. – Это мой выбор. Я знаю на что иду… Мне ничего не нужно… Я ничего прошу… Если есть хоть маленький шанс, я буду рада… Действительно…
Меня прижали к себе так, что я выронила леденцы. Я рыдала. И шарила рукой по чужой спине. Они где-то прилипли. Я точно знаю.
- Ипусий слусяй! – вздохнул пиклявый детский голосок.
- Милый! – закричала я, видя, как на разноцветной паутинке с ветки свешивается моя пушистая попа. Я поймала ее и прижала к себе.
- Не плась… мама, - послышался голосок. – Не плась…
- Постараюсь, мое солнышко, - прошептала я, проверяя, цел ли малыш. Никто его не обидел? – Постараюсь.
- Не постараюсь, а больше не будет. Никогда. Обещаю, - послышался голос Риордана. Нас сгребли в охапку.
Вот так мы и стояли в дремучем и древнем лесу. Может, в нем и водились какие-нибудь прекрасные и кровожадные зверюшки. Но им лучше было сейчас не подходить. У меня есть два паукана. Я вооружена и очень… очень… любима.
Паукан выбрался из моих объятий. Полез через папино плечо и шлепнулся на землю. Через мгновенье на ней сидел ребенок, засовывая в рот огромный леденец.
Я несла малыша в плаще. Никому не доверю мою крошечку.
- Чмок-чмок, - выдал счастливый ребенок, сжимая палочку. Его уже мало что волновало. Ни стража, которая бросилась к нам с криками: «Нашли?». Ни слуги, которые бежали к нам по коридору.
У нас был леденец. И чхали мы на окружающих.
- Пойдем, покажем ребенка, - вздохнула я, пока служанка снимала с меня плащ.
Сверху сыро. Снизу грязно. Именно так можно было обозвать мое платье. Но мне было все равно. На плече задумчиво сосал леденчик моя маленькая пушистая попка.
Никогда не думала, что паучки похожи на солнышки. Только черные. И иногда ядовитые.
Мы шли в сторону шумящего зала. Перед дверьми мы остановились.
- Послушай, - меня прижали к себе. - Раньше мне было важно мнение этих людей. Дед учил меня постоянно доказывать им, что я человек. Он всегда повторял, что пока я это делаю, я удержу власть. И я хотел, чтобы принц тоже смог удержать власть...
Я не поняла, что он имел в виду.
- Его величество король Риордан! – послышался громкий голос. Музыка оборвалась. В зале все стихло.
- Долгих лет правления! Да здравствует король! – послышались радостные голоса. Знаю я эту радость. Лицемеры.
- Я хотел бы вам представить моего сына. Наследника престола, - послышался знакомый голос.
Ну, моя малявочка, не подведи! Будь хорошим паучком!
Меня пропустили в притихший зал.
- Его высочество принц, - произнес Риордан. В нас сразу впились десятки жадных глаз. – И ее величество, королева.
В этот момент кому-то в зале стало плохо. Я уронила челюсть, но удержала ребенка.
- Но… Но кандидатуры королев рассматриваются на совете! – послышался встревоженный голос. – Королева обязана доказать свое благородное происхождение и обязательно принадлежать древнему роду! И с каких пор няни становятся королевами? Няня – простолюдинка!
- Забыл сказать. Кого не устраивает – у вас есть неделя, чтобы пересечь границу моего королевства. Успеете – ваше счастье.
В повисшей тишине какой-то робкий голос выкрикнул: «Да здравствует королева!». По залу пробежал шепот.
- Да здравствуют королева и наследник! – кричали все под пристальным взглядом короля.
