— Прос… — распахнув дверь, женщина запнулась на полуслове.
Вместо соседей перед ней стоял Никита. Ульяне даже показалось, что она или спит, или бредит. Мужчина был в той самой кожаной куртке нараспашку, классических черных джинсах и белом вязаном свитере. «Снова снег», — подумалось ей, глядя на мелкие капли в его светлых волосах.
Он как-то странно оглядел страдалицу с головы до ног и поинтересовался:
— Ты одна?
Та в ответ лишь ошарашенно кивнула. А он аккуратно отодвинул мокрую, опешившую от шока и временно онемевшую женщину в сторону и по-хозяйски прошел туда, откуда доносились звуки льющейся воды. Ульяна постояла еще пару мгновений, осознавая КТО у нее дома, и поспешила за ним на кухню. То, в каком она перед ним предстала виде, почему-то взволновало Ульяну меньше всего. Она, будто завороженная, смотрела, как Никита в одной футболке, туго обтягивающей бугрящиеся мышцы, орудовал в ее кухне гаечным ключом. Как хорошо, что все нужные инструменты всегда лежат под раковиной.
Ульяна замерла в дверном проеме, сложив руки на груди. Ей бы переодеться в сухое, а она никак взгляда оторвать не могла, словно холода не чувствовала. Капельки воды, стекая по волосам, падали ей на плечи. Халат намок и неприятно лип к телу. А она, как заторможенная, все смотрела на Никиту, на его широкие плечи, спину, на жилистые руки и мышцы, что перекатывались под кожей. Закусив губу, нечаянная зрительница любовалась представлением, предназначенным ей одной. Так засмотрелась, что не сразу расслышала, как мужчина позвал ее:
— Уля! Ты где летаешь? — Никита улыбнулся. — Подай, пожалуйста, полотенце!
— Д-да, — заикаясь, просипела она и тут же засуетилась в поисках. — С-сейчас.
Она метнулась к раковине, возле которой на крючке всегда висело вафельное полотенце. Затем, подумав, что, наверное, Никите нужно полотенце побольше, бросилась обратно к выходу. Черт, что за ерунда с ней творится? Ее бросало то в жар, то в холод. Какой-то страх на границе сознания кричал, чтобы она немедленно выгнала этого мужчину из квартиры, а с другой стороны ее сердце заходилось от волнения и радости, что вот он, с ней. Снова рядом в трудную минуту, когда муж где-то там, занят с Натальей. А может, и не по работе вовсе поехал, ведь между ней и мужем давно все не так гладко. Ульяне казалось, что еще немного и она рухнет в обморок от эмоций, бьющих через край.
Никита с улыбкой наблюдал за метаниями этой паникерши, словно милее в жизни ничего не видел. Такая растрепанная и домашняя, перепуганная до ужаса, как и тогда, на парковке. И глядя на эти подрагивающие плечи, тонкие запястья и стройную, почти осиную талию, ему дико, до одури захотелось прижать Ульяну к себе, закрыть от всего мира и прежде всего от самого себя. Он, словно идиот, пялился на аппетитную маленькую грудь, на острые соски, что так точно прорисовывались под тонкой тканью. Никита жадно следил за каплей, плавно скользящей по матовой белой коже. А Ульяна ежилась от этого жаждущего, жгучего взгляда, словно льдом покрывалась и тут же вспыхивала спичкой. Никита и сам не заметил, как поддался неистовому желанию быть рядом, как можно ближе, и сделал один решающий шаг. Заглянул в глаза этой дивной, манящей женщине и пропал. Расплавленное олово ее радужки завораживало своей красотой, засасывая, словно в омут. Он сделал последний рывок, не оставляя им ни единого шанса, прижался к ее пухлым губам своими. Обхватив горячей ладонью влажный затылок, притянул к себе еще ближе и со стоном прошелся кончиком языка ей по губам, словно стараясь собрать с них всю сладость. Ульяна только ахнуть смогла от затопивших сознание ярких эмоций, что безудержным потоком хлынули по венам. Ей казалось, что она рухнула с обрыва в бурлящую реку и ее несет бурным течением, смывая остатки разума, и сил сопротивляться этой стихии у нее совершенно не осталось. Никогда прежде Ульяна не понимала, читая романы, как тело могло предать героиню, но тут готова была поклясться, с ней произошло именно это. Она поддалась страстному напору, теснее прижимаясь к твердому, горячему мужскому телу. Никита что-то шептал между поцелуями, но она не слышала — в ушах шумело, а внизу живота, казалось, образовалась шаровая молния. Того гляди рванет от одного неверного движения!
А Никита уже вжимал ее в стену, распахнув легкий атласный халат, затем стянул его и оставил валяться в ногах бесформенной кучей. Миг, и его футболка полетела в сторону. Мужчина оторвался от Ульяны на мгновение. Та смотрела затуманенным взглядом, с силой стискивая пальцы на его плечах и, кажется, была готова на все, что он может ей предложить. Стоит перед ним, в маленьких светлых трусах и такой же тонкой трикотажной маечке, под которой грудь ходуном ходила от тяжелого дыхания. Вот он, его чистый кайф, его наваждение! Мужчина дотронулся до открытого участка кожи на животе, провел большим пальцем вокруг пупка, подцепил майку и стянул мешающую вещь.
— Ах, — только и смогла вымолвить Ульяна, сильнее прогнувшись в пояснице.
Никита вновь приник к ее нежным губам, то ласкал их, играя, то яростно впивался, рыча от удовольствия.
Сотни тысяч электрических зарядов проходили сквозь Ульянино тело от каждого горячего прикосновения. Этот огненный шторм закружил их, не оставляя шансов притормозить, остановиться. Поцелуи становились все жарче, распаляя желание, тугим узлом скрутившееся внизу живота. Казалось, его ладони и губы были повсюду. Она стонала и выгибалась, терлась, как кошка, о его колено, желая унять эту сумасшедшую жажду, целовала в ответ, словно только так могла выжить. А он гладил, целовал ее маленькие упругие грудки, жадно втягивая в рот твердые камушки сосков, проникал пальцами, языком в самое сокровенное. До ее громкого стона, ласкающего слух, до нервной мольбы в глазах. Что хотела? О чем просила без слов? Остановиться или продолжить? Может, даже просто исчезнуть из ее жизни… Но скорый поезд уже набрал ход и остановить эту несущуюся махину никому из них теперь не под силу. Доля секунды, и они лежат полностью обнаженные на полу небольшой кухни.
— Пожалуйста, — моляще прошептала Ульяна, рассеянно блуждая взглядом по его лицу. — Пожалуйста…
Влажные волосы прилипли к раскрасневшимся щекам, а губы припухли от поцелуев.
— Блядь, Ульяна, — простонал Никита, поглаживая большим пальцем синюю жилку, что трепетала под молочной кожей. — Ты же понимаешь, что я не могу теперь остановиться, детка.
Ульяна в ответ лишь крепко зажмурилась и замотала головой в разные стороны. А руки словно продолжали жить своей жизнью, поглаживая широкую спину, царапая ногтями. Женщина нервно всхлипывала, теснее прижимаясь, желая почувствовать долгожданное освобождение. Все мысли буквально вылетели у нее из головы, оставляя только тактильные ощущения и дикую потребность в одном конкретном мужчине. Ей казалось, что если он сейчас же не предпримет хоть что-нибудь, она просто растворится, перестанет существовать. А Никита целовал ее тонкую шею, шепча на ухо разные нежности, рукой он нашарил штаны и не отрываясь от ласк, извлек из кармана плотный квадратный пакетик. Для чего он таскал в кармане брюк презервативы, сам не смог бы, наверное, ответить, но сейчас он был благодарен и рад своей предусмотрительности.
