Хозяйка откинула покрывало, чтобы продемонстрировать Кэролайн, как удобна огромная перина, горой вздымающаяся на дубовой кровати с пологом. Кэролайн так и застыла, широко открыв изумленные глаза.
— Я не ослышалась? Вы сказали, что сегодня утром получили известие от сэра Монтегю? — спросила она.
— Да, конечно, миледи. Грум прискакал около полудня. Он сказал нам, что сэр Монтегю проведет здесь ночь, и мы были счастливы слышать это: ведь сэр Монтегю наш давнишний и уважаемый постоялец. А когда грум добавил, что его будет сопровождать супруга, мы еще больше обрадовались. Сэр Монтегю уже больше двух лет время от времени останавливается у нас, но мы раньше не слыхали, что он женат. Ох, он такой прекрасный джентльмен, миледи. Может, я и запоздала маленько, но позвольте со всем почтением вас поздравить.
— Спасибо… спасибо, — отозвалась Кэролайн таким странным тоном, что хозяйка посмотрела на нее с изумлением.
— Но вы притомились, миледи, а я тут стою болтаю попусту, вместо того чтобы ужин вам приготовить. Надеюсь, он придется вашей светлости по вкусу, хоть, может, вы и привыкли к чему получше, но уж мы сделали все, что могли. И если ваша светлость позвонит, когда будете готовы, я вернусь и провожу вас вниз.
— Спасибо, — снова сказала Кэролайн.
Дверь за хозяйкой закрылась, и Кэролайн осталась одна. Несколько секунд она стояла не двигаясь. Потом, вздрогнув, поднесла руки к щекам.
Она попала в беду: подобной истории она и представить себе не могла. Когда Кэролайн осознала то, что сказала ей хозяйка, ее снова бросило в дрожь. Значите сэр Монтегю намеревался остановиться здесь, устроил все заранее, и неполадки с колесом — всего лишь спектакль, который они с грумом разыграли! Какая же она дура, что так легко поддалась обману! А не большая ли глупость то, что она дала втянуть себя в эти скачки — да и были ли скачки?
Сбитая с толку и испуганная Кэролайн стала вспоминать все, что произошло в последние сутки, обвиняя не только сэра Монтегю, но и себя. Да, она с самого начала была виновата.
Она знала, что сэр Монтегю Риверсби — человек не их круга. Ее достаточно часто об этом предупреждали, но именно эти предупреждения заставляли ее упрямо принимать его общество. Это было безумие! Своеволие, — чувство противоречия… И вот к чему они ее привели.
Графиня Буллингем, крестная Кэролайн, вводила ее в свет в этом сезоне, так как мать Кэролайн была недостаточно здорова, чтобы жить в городе и выдержать все изнуряющие формальности, связанные со светским дебютом. Однако в городской резиденции леди Буллингем не нашлось места для Кэролайн и многочисленной челяди, сопровождавшей ее, поэтому был приведен в порядок великолепный особняк ее отца — Валкэн-Хаус на Гровнор-сквер, и Кэролайн поселилась в нем со своей кузиной, достопочтенной миссис Эджмонт, в качестве компаньонки.
Это не мешало леди Буллингем пристально следить за своей подопечной, и от зоркого взгляда ее светлости мало что могло ускользнуть.
— Я терпеть не могу этого Риверсби, Кэролайн, — сказала она по дороге с бала в Девоншир-Хаус. — На твоем месте я бы вела себя с ним как можно холоднее.
— Он очень настойчив, мэм. Сегодня вечером он в третий раз сделал мне предложение.
— Сделал тебе предложение! — Голос леди Буллингем зазвучал пронзительно. — Как он посмел? Какое нахальство! Можно подумать, что ты — звезда лондонского сезона и самая богатая невеста года — снизойдешь до него!
— Его нахальство меня забавляет, — ответила Кэролайн. — И кроме того, от него не так легко избавиться.
— В двери моего дома он не войдет никогда, — ответила ее светлость. — Сделал предложение, как же! Трудно себе представить, что скажет твой отец.
Кэролайн рассмеялась. Она прекрасно представляла себе холодное равнодушие, с которым ее отец смел бы сэра Монтегю со своего пути. Однако неоспоримым фактом было то, что она продолжала встречать сэра Монтегю повсюду. Так или иначе ему удалось стать вхожим в большинство домов, а его нахальные заявления о том, что он намеревается на ней жениться, забавляли ее — всерьез она его не принимала.
Она бы отнеслась к предостережению своей крестной более внимательно, если бы леди Буллингем с поразительной бестактностью не заставила лорда Глосфорда предостеречь Кэролайн от сэра Монтегю. Кэролайн считала графа Глосфорда занудой. Она прекрасно видела, что крестная мечтает выдать ее за графа: в глазах света он — будущий герцог Мельчестерский — был блестящей партией.
Однако Кэролайн от души презирала манерность и изнеженность лорда Глосфорда и была столь же мало склонна принять его предложение, как и предложение сэра Монтегю. Понятно, что его предостережения могли вызвать у нее только раздражение.
— Знаете, этот парень какой-то скользкий, — сказал он ей однажды. — Право, Кэролайн, он не на уровне.
Я бы ему дал отставку.
— Спасибо, милорд, — отозвалась Кэролайн. — Но я Надеюсь, что разбираюсь в людях лучше, чем ваша светлость — в лошадях.
Это было ощутимым уколом, так как весь свет уже несколько недель посмеивался над историей о том, как лорд Глосфорд заплатил пятьсот гиней за лошадь, которую, как выяснилось спустя несколько недель, чем-то подпоили, чтобы продать подороже.
Возможно, именно занудство лорда Глосфорда и постоянные укоризны крестной заставили Кэролайн охотно откликнуться на предложение сэра Монтегю о тайных скачках. Он высказал его на балу, а потом назначил встречу назавтра в парке.
Миссис Эджмонт ничего не могла поделать, когда во время променада в парке сэр Монтегю шел подле Каролайн и что-то так тихо говорил ей, что до нее не долетало ни слова.
— Рохэн побился об заклад, что его жена может управлять лошадьми лучше всех женщин и на его серых обгонит моих гнедых, кто бы ими ни правил, — сказал сэр Монтегю. — Финиш — у дома моей сестры неподалеку от Севеноукса, а ставка — тысяча гиней.
— И вы предлагаете мне править вашими гнедыми? — спросила Кэролайн.
Ее глаза сверкали. Она знала гнедых сэра Монтегю.
Они были несравненны. И трудно было не мечтать о победе над леди Рохэн, которая непереносимо чванилась своим умением обращаться с вожжами.
— Не знаю, кто еще мог бы победить леди Рохэн, — тихо проговорил сэр Монтегю.
Кэролайн колебалась. Она знала, что ей следовало отказаться, что скачки, на которые поставлены огромные суммы, — неподходящее дело для любой благовоспитанной девушки, не говоря уже о леди Кэролайн Фэй, единственной дочери маркиза и маркизы Валкэн… Но соблазн был так велик!
— Я предлагаю, — тихим мягким голосом продолжил сэр Монтегю, — чтобы никто не знал, кого я выбрал править своей упряжкой, пока скачки не закончатся. Один фаэтон стартует на углу Гайд-парка, а другой — от клуба Уайта. Но победительницу мы объявим, только когда скачки закончатся.
— Но как мы сможем удержать это в секрете? — спросила Кэролайн. — Если я захочу уйти из дома после ужина, миссис Эджмонт начнет меня расспрашивать.
