Викарий залпом проглотил вино, вытер рот ладонью и, краснолицый и напыщенный, направился в гостиную.
Он застал Хэрриет и мистера Стрэттона весело чему-то смеявшимися. Следуя за викарием, Кэролайн успела лишь заметить, что Хэрриет казалась необыкновенно хорошенькой с раскрасневшимися щеками и сияющими глазами.
— Хэрриет, — пророкотал викарий громовым голосом, — огонь в моем кабинете почти погас, и там нет ни угля, ни дров. Найди одну из горничных, и пусть она сейчас же этим займется. Сколько раз я говорил тебе, чтобы ты следила за моим камином? Я с тем же успехом мог бы обращаться к глухонемой — так ты меня слушаешь…
Хэрриет съежилась, как зверек в ожидании побоев.
— Да, папа… конечно, папа… извини, папа… — пролепетала она и тихонько выскользнула из комнаты.
— Что касается вас, сэр, — продолжал разъяренный викарий, уставившись на изумленного мистера Стрэттона, — я прощаюсь с вами. Ни у меня, ни у моей дочери нет времени для гостей вроде вас.
Он резко повернулся, холодно кивнул Кэролайн и ушел в свой кабинет, хлопнув дверью.
Кэролайн взглянула на мистера Стрэттона.
— Нам лучше уйти, — прошептала она. — Если мы помедлим, Хэрриет будет только хуже.
Когда они вышли на улицу, Кэролайн заметила, что губы мистера Стрэттона сжаты до угрожающе узкой полоски, а челюсти напряжены. Теперь в нем не осталось и следа скуки.
— Этот человек — просто животное, — проговорил он яростно. — Подумать только, что это бедное дитя должно терпеть его день за днем! Такую жестокость надо предотвратить, мисс Фрай.
— Конечно, надо бы, — печально кивнула Кэролайн, — но что можно поделать? Что касается Хэрриет, то, боюсь, у нее, бедняжки, нет сил бороться — а если бы и были, то, я думаю, ее отец просто избил бы ее До полусмерти. Нет, она будет томиться под ярмом его жестокости, пока не заболеет: у нее нет надежды на избавление.
— Не отчаивайтесь, мы найдем выход, — твердо произнес мистер Стрэттон, и Кэролайн отвернулась, чтобы он не заметил ее улыбки.
Глава 8
Когда Кэролайн и мистер Стрэттон вошли в замок, в главном холле они увидели лорда Брекона и леди Августу. Они разговаривали, и у Кэролайн сложилось впечатление, что леди Августа о чем-то умоляла лорда Брекона: ее костлявые, унизанные кольцами пальцы цеплялись за его рукав, накрашенные губы заискивающе улыбались.
Лорд Брекон выглядел суровым, но равнодушным, и Кэролайн показалось, что при ее приближении лицо его осветилось. Он собрался было поприветствовать ее, но не успел заговорить, как леди Августа воскликнула:
— И где же вы были, молодые люди? Я видела, как вы разговаривали друг с другом наедине. Фи, мисс Фрай, если вы не будете осторожнее, вы испортите свою репутацию!
Кэролайн сделала реверанс леди Августе:
— Я выполняла поручение леди Брекон.
Леди Августа захохотала, и грубый кудахтающий звук, отраженный темными стенами, эхом прокатился по замку.
— Ишь ты, поди ж ты! Похоже, девчонка на меня обиделась! Не отрицайте, мисс Фрай. Но вам придется простить болтовню старухи: это ваша плата за то, что на вас, такую хорошенькую, приятно смотреть. И тут мистер Стрэттон со мной согласится, а, сэр?
Мистер Стрэттон пробормотал что-то утвердительное вежливым, но несколько смущенным тоном.
— Ха-ха, да вы плутишка! — кудахтала леди Августа. — Я-то думала, на вас не действуют уловки нашего пола, но теперь вижу, что я ошиблась. Вы нас здорово провели! Не так ли, Вэйн?
Она повернулась за подтверждением к своему племяннику, и Кэролайн, бросив взгляд на лорда Брекона, изумленно заметила внезапную вспышку гнева на его лице. Мгновение она не могла понять, что могло вывести его из себя, как вдруг все стало ясно. Он ревновал!
Чуть улыбаясь, она повернулась к мистеру Стрэттону.
— Спасибо вам за ваше общество, сэр. Вы были так любезны!
Она вновь присела в реверансе леди Августе, попросила ее разрешения уйти и, не взглянув больше на лорда Брекона, грациозно пошла по главной лестнице, ощущая внезапное тревожное молчание за спиной — молчание, которое вновь нарушил кудахтающий смех леди Августы.
Итак, лорд Брекон ревновал! Кэролайн слишком хорошо знала, что такое ревность — ревность поклонников, ухаживавших за ней в Лондоне, — чтобы сейчас не увидеть ее признаков. То, что лорд Брекон проявил слабость, было довольно приятно: Кэролайн сказала себе, что ревность может заставить его нарушить упрямое молчание и ослабить решительность относительно ее отъезда из замка.
Поднявшись к себе в спальню и снимая шляпку, Кэролайн не могла сдержать улыбки. На мгновение ее проблемы показались ей менее серьезными: кроме того, она была очень довольна тем, что сумела уже сделать для Хэрриет. Было очевидно, что мистер Стрэттон уже видел себя в роли рыцаря-освободителя — чего она и добивалась.
Он милый молодой человек, думала Кэролайн, хотя и скучноватый со всеми своими моралями и позами. Но Хэрриет будет считать его удивительным, а если он сделает ей предложение, это будет совершенно чудесно, самый лучший выход из ситуации.
Кэролайн едва ли не впервые уверенно подумала о Хэрриет и о том, что та в конце концов найдет свое счастье. Мысли девушки тотчас же перенеслись от проблем Хэрриет на свои собственные, и улыбка исчезла с ее губ. Теперь, когда она осталась одна и ничем другим не могла занять свои мысли, все страхи и волнения минувшей ночи снова вернулись к ней. Хотя Кэролайн твердо говорила себе, что бояться ей нечего, что она так или иначе раскроет тайну лорда Брекона и спасет его и от него самого, и от неведомой грозящей ему опасности, но все же впервые в жизни она почувствовала себя слабой и беспомощной.
Когда часы на каминной полке пробили четыре, Кэролайн направилась к спальне леди Брекон и постучала в дверь. Ей открыла Доркас.
— Я уже думала, вернулись вы или нет, мисс Фрай, — сказала она своим грубоватым голосом, но глаза были добрыми, и у Кэролайн создалось впечатление, что Доркас не только приняла ее, но и испытывает к ней расположение.
Кэролайн прекрасно понимала, что ссора с Доркас сделала бы положение компаньонки ее светлости очень сложным. Доркас просто обожала свою госпожу.
Для нее не было ни мелочей, ни трудностей, когда дело касалось благополучия леди Брекон. Доркас хлопотала вокруг нее, как если бы та была младенцем, и Кэролайн не могла не заметить, что леди Брекон привыкла во всем полагаться на Доркас: и когда речь шла о ее физическом комфорте, и во всем, что касалось ее замкнутого, уединенного существования.
Именно Доркас решала, кому можно прийти к леди Брекон, а кого следует оставить за дверью под предлогом того, что ее светлость не вполне здорова или ее светлость спит. Именно Доркас докладывала ей о том, что происходит в доме, выбирая, правда, только те события, которые считала нужными, и специально утаивая то, что, по ее мнению, могло расстроить ее госпожу. Да, власть Доркас в замке была полной, и Кэролайн не могло не радовать то, что, выражаясь словами Марии, ей удалось найти к ней ключик.
