— Пищу вы получаете? — спросил лорд Брекон.
— Да, милорд. Племянница жены нам помогает теперь. Она девушка разумная, никому ни слова не скажет. Она нам приносит провизию из деревни, ну и дичь мы получаем у егерей, и овощи с огорода, как обычно.
— Тогда все в порядке, — сказал лорд Брекон. — Я дам вам знать, когда соберусь уходить, Миггс.
— Слушаюсь, милорд. Я в холле буду ждать, милорд. — Старик вышел, закрыв за собой дверь. Лорд Брекон встал спиной к огню, глядя на Кэролайн, которая сидела в кресле, опустив голову.
— Ну, теперь, узнав мою тайну, вы, я надеюсь, удовлетворены, — сказал он с горечью. — Теперь вы поймете, почему я велел вам уехать, почему я пытался спасти вас от последствий вашей собственной неосмотрительности.
Лицо Кэролайн, когда она взглянула на него, казалось осунувшимся и бледным.
— Кто она? — спросила Кэролайн дрожащим голосом.
— Кэсси моя сестра. Трудно этому поверить, но ей в этом году будет двадцать четыре. Она родилась уродом, и постепенно в ней развились чудовищные наклонности, проявление которых вы только что наблюдали.
Она не может видеть живое существо без того, чтобы у нее не возникло желания убить его. Врачи рано заподозрили в ней эту черту, и животных к ней не подпускали, но однажды, когда ей было около шести лет, в детскую забрела кошка. Она убила ее и сидела вся в крови, наслаждаясь сатанинской оргией. С тех пор ею овладело настойчивое желание убивать.
Кэролайн закрыла лицо руками.
— Это ужасно, — прошептала она.
— Но Кэсси не единственная наша семейная тайна, — продолжал лорд Брекон. Он произносил эти горькие слова с какой-то ужасающей небрежностью, словно ему доставляло удовольствие мучить Кэролайн и самого себя. — Когда мне исполнилось двадцать пять лет, опекуны передали мне управление имениями и доверили мне все тайны замка. Кэсси была первой. Раньше мне не было известно о ее существовании. Но что оказалось для меня еще хуже, чем Кэсси, так это правда о смерти моего отца.
— Вашего отца? — переспросила Кэролайн.
— Да, ведь он тоже был безумен, — отвечал лорд Брекон. — Еще в молодости у него была какая-то неприятность в Оксфорде. Его приятеля нашли мертвым при крайне странных обстоятельствах. Доказать ничего не удалось, и в последующие годы мой почтенный родитель стал явно осторожнее. Но когда мне было три года, родилась Кэсси. Мне сказали, что при виде ее в нем проснулось дремавшее годами безумие. Моя мать была очень больна после рождения Кэсси, и от нее скрывали уродство ребенка. Когда она достаточно окрепла, чтобы узнать правду, ей сказали, что девочка умерла. Только няня и старый Миггс с женой знали ужасную тайну.
Кэсси приготовили помещение в башне и держали там в надежде, что она скоро умрет. Но сумасшедшие живут дольше, чем нормальные люди, и Кэсси действительно отличается превосходным здоровьем.
Но, как я уже говорил, с ее рождения у отца появились странности. Он стал находить почти неестественное наслаждение в охоте и еще стал блуждать ночами по округе. В лесу нашли труп браконьера, и было ясно, что его убили. Один из моих опекунов был известный врач. Теперь он уже умер, но тогда он рассказал мне, как постепенно стал подозревать отца, как напросился в замок в гости, чтобы спасти, если возможно, старого друга от самого себя. Потом, в припадке гнева, потому что ему плохо вычистили сапоги, отец убил своего камердинера. Это было преднамеренное убийство. Он стегал его хлыстом, пока тот не потерял сознания, а потом заколол его ножом. Найдя убитого в спальне отца и понимая, каковы могут быть последствия, его друг взял на себя ответственность предложить ему, как я нахожу, единственно достойный выход.
— Какой же? — спросила Кэролайн.
— Он уговорил его покончить с собой. Зарядив своими руками пистолет, он сказал отцу, что тот должен сделать, а сам удалился. Когда он рассказывал мне об этом, он сказал, что ничему в жизни так не радовался, как звуку того выстрела. Когда отец умер, всю эту историю замяли. К счастью, камердинер был иностранец и его родственники не стали наводить справки или поднимать шум. Отца похоронили с большой пышностью, и никто, кроме опекунов, не знал правды о его смерти, хотя кое-какие слухи и ходили. Были приняты все меры, чтобы сохранить происшедшее в тайне от моей матери.
Точно так же, как от нее скрыли существование Кэсси, они утаили от нее и то, что ее муж — убийца.
Я узнал об этом два года назад и сожалел только об одном: почему они не промолчали из уважения и к моим чувствам. Теперь наконец вы знаете, что за будущее ожидает меня, Кэролайн, — безумие и сознание того, что со мной может случиться то же, что с отцом. Скоро и у меня появится страсть убивать и убивать до тех пор, пока меня не отправят на виселицу.
— О нет, Вэйн, нет! — слабо вскрикнула Кэролайн.
— Да, — сказал он мрачно, — но я не боюсь взглянуть правде в глаза. Теперь вы понимаете, почему я не дорожу жизнью. Чем раньше я умру, тем лучше. Пусть я умру с чистыми руками, не запятнанными кровью.
— Вэйн, Вэйн! Не говорите так.
Слезы текли по щекам Кэролайн, но она не обращала на них внимания. Поднявшись, она подошла к лорду Брекону и положила руку ему на плечо.
— Должен быть какой-то выход, — сказала она. — Что-то, что мы можем сделать.
— Сделать? — переспросил он. — Ничего нельзя сделать, остается только терпеливо ждать конца.
— Я не верю, я никогда не поверю, — страстно проговорила вдруг Кэролайн. — Это жестоко и несправедливо. Бог милосерден, он…
— И вы можете верить в бога, допустившего рождение Кэсси? — спросил лорд Брекон.
— Да, — не задумываясь отвечала Кэролайн. — Кэсси ничего не знает, не чувствует. Я прошу справедливости не ради Кэсси, а ради вас, Вэйн. Вы молоды, вы в здравом уме!
— Пока!
Было что-то настолько зловещее в его ответе, что Кэролайн могла только безудержно разрыдаться. Но если ее слезы и тронули лорда Брекона, он и виду не подал.
— Что же, ваша светлость, — сказал он после небольшой паузы, — это было для вас тяжелым открытием, но оно не должно вас излишне беспокоить. Вам нечего бояться, а светские развлечения скоро сгладят впечатления от всех этих ужасов. Мой лондонский дом в вашем распоряжении, и средств у меня, к счастью, достаточно, чтобы удовлетворить любой ваш каприз.
Кэролайн отняла руки от лица.
— Как вы можете говорить так? — спросила она с презрением. — Неужели вы думаете, что пустые развлечения смогут заставить меня забыть все это… и вас?
На последнем слове ее голос дрогнул, но лорда Брекона это не тронуло.
— Пожалуй, я могу вас понять, — сказал он, — ведь мне тоже трудно забыть сэра Монтегю Риверсби.
Кэролайн отпрянула, как от удара, — Как вы смеете говорить мне об этом человеке теперь, в такой момент? Я настаиваю, чтобы вы выслушали меня, мой рассказ о том, что произошло.
