Старуха резко повернула Айолу к выходу, та зажмурилась от яркого света, что бил в открытые двери храма, и пошла к выходу, оставив плащ лежать там, где она скинула его с плеч.
— Айола! — голос Верховной Жрицы звучал резко и высоко, младшая дочь Короля обернулась. — Стой там, я подойду, не делай шага назад. Ты импульсивна, девушка, и горда, позволь обычаям этих краёв свершиться, воины должны видеть могучего Царя…
— О чём вы? — Айола не понимала.
— Наложницы… твой муж должен быть с ними, уйми свою гордость, таковы обычаи этих краёв, девушка, таковы обычаи. Если Царь покажет слабость, войско не будет на его стороне. За горами неспокойно, смутные времена вижу я, Горотеону нужно сильное войско, в войне, которая близится, ему нужны воины, верящие в непобедимость своего Царя. Уйми гордость, спящую, подобно ядовитой змее, в твоём сердце… Иди, девушка, мы ещё увидимся.
— Когда?
— Когда родиться твой сын, конечно. У него будут твои глаза.
— Но я хотела, чтобы глаза его были подобны камню «дымчатый кварц»…
— У второго сына, девушка, так и будет.
— Вы видите второго сына?
— Я не вижу твоей судьбы, но я вижу всех твоих детей и детей их детей, и дочь твою, Истинную Королеву, как мать её, и мать матери её…
Айола смотрела во все глаза на Верховную Жрицу и не могла поверить в её предсказания.
— Верь мне, девушка. Иди! — и она подтолкнула Айолу к дверям.
Выйдя, она увидела яркий свет, пустынную площадь, и только дорога из шелка и всадники рядом с ней указывали на то, что в городе есть жизнь. Она шла по дороге, руки слипались от запёкшейся крови, кожу лица стягивало, а платье становилось жёстким. Младшая дочь Короля пыталась не смотреть на запёкшуюся кровь, давя тошноту, не позволяя себе слабость перед всадниками. Вдруг взгляд её остановился на уже немолодом и уже знакомом всаднике, лицо его было неподвижным и ничего не выражающим, он был подобен равнодушному каменному изваянию.
— Спасибо за колокольчики, — сказала остановившаяся Царица.
Она заметила только, как дрогнули черты лица у всадника, и он мельком посмотрел на Айолу, на что она с грустью вздохнула, посмотрела на свои руки и платье и произнесла:
— Этот бычок был таким огроооооооооооомным, — и потёрла вдруг зачесавшийся нос.
Гул, пробежавший по ряду всадников, немного озадачил Айолу, она видела, как никогда не склонявшие голову всадники нагнулись в коротком поклоне и проводили её взглядом.
В пустом дворце, слуги и рабы которого словно пропали, подобно пару от горячего напитка, Айола дошла до дверей своих покоев, но, остановившись, не зашла в них, а махнула рукой мальчикам, сидевшим под дверями, и указала на то, чтобы ей стелили путь дальше, до покоев Царя Дальних Земель. Она не знала, там ли муж её, и захочет ли он её видеть, но тело её и дух нуждались в успокоении от ласк его, сама же Айола нуждалась в объятиях своего мужа. Стража беспрекословно открыла двери, и Царица вошла в уже давно знакомые ей покои.
— Айола. — Ей показалось, что бархатный голос произнёс что-то на выдохе, но она не вслушивалась, просто смотрела на своего мужа, стоящего посредине покоев, в просторной тунике, закрывающей его руки, на перстни на его руках, на волосы, что не были убраны, на когда-то казавшегося ей ужасным мужа, и любовалась им. — Айола?
— Я хочу есть…
— Каких именно яств ты хочешь, Царица?
— Эм… мяса, много мяса, мягкого мяса… с фруктами, в сладком соусе, подобно карамели… и вина, я хочу вина, муж мой. И снять с себя это.
Айола видела, как Горотеон быстро дал указания рабыням, что сидели в углу, и они побежали каждая по своим делам. Когда же младшая дочь Короля уже была в тёплой воде, её тело было не один раз обмыто, и она с удовольствием вкушала мясо, с рук своего мужа, он спросил свою Царицу:
— Айола, отчего так много крови на одежде твоей.
— Бычок был большим, я не умею убивать бычков… я не умею убивать даже кур.
— Бычок? Новорожденный?
— Нет, молодой…
— Ты принесла в жертву бычка? Как ты справилась, жена моя? — Горотеон улыбался так, словно получил лучшую весть в мире.
— Не знаю… свечи горели высоко, жрицы пели, ааааа… а я принесла в жертву бычка.
— Верховная Жрица говорила с тобой? Что она сказала?
— Что наш сын с тобой, муж мой, будет силен и мудр, что будет править долго и приумножит богатства Дальних Земель… Что у наследника Дальних Земель будут мои глаза, а у второго сына — твои, цвета камня «дымчатый кварц», а дочь наша будет Истинной Королевой, подобно матери её и матери матери её… Что мне следует усмирить свою гордость, и что ты должен быть с наложницами… и… она сказала, что за горами неспокойное время грядёт, и она видит войну… Что тебе нужно войско, а им нужен непобедимый Царь… Но моей судьбы она не увидела, ты перепутал нити моей судьбы, муж мой… я рада этому, потому что меня ждала смерть, а теперь я рожу наследника Дальним Землям, — договаривала она, пока Горотеон, завернув жену свою в покрывала, относил на свою постель, устраивал Айолу среди подушек, под тёплыми пуховыми покрывалами, и сам устраивался рядом.
— Ты должен сейчас быть с наложницами…
— Айола, я должен сейчас быть с женой своей, проследить, чтобы она выспалась и отдохнула… — но этого младшая дочь Короля уже не слышала, уставшая от недомогания накануне и страшного дня, разомлевшая, она уснула. Ей снился тёплый ветер на просторах льняных полей в цвету, и Жемчужина, оседлав которую, младшая дочь Короля неслась, как ветер, быстрее ветра.
ГЛАВА 10. Змеи в сердце
Через незначительное время младшая дочь Короля уже чувствовала себя здоровой и полной сил, её не беспокоила тошнота, тело её было молодо, а дух полон новых надежд.
К удивлению Айолы, Царь Дальних Земель продолжил верховые прогулки со своей женой, запретив только быструю езду на Жемчужине. Прогулки были неспешные, Горотеон рассказывал о Дальних Землях и своём отце, Айола же слушала внимательно, удивляясь разнице в воспитании наследников. В Линариуме наследник никогда не знал нужды, голода или тяжёлой работы, в Дальних же Землях юного наследника отрывали от матери едва ли не в младенчестве, и только в определённые часы Царица могла видеть своего сына, чтобы мягкое женское сердце не смягчало характер наследника, потом же он обучался наравне с сыновьями всадников, советников и военачальников, неся все тяготы и лишения военной службы.
— Как же Царь, не знавший голода или не чувствовавший холода и лишений, сможет понять нужды простого люда или воина низшего чина, Царица? — он говорил тихо, привычно пересадив младшую дочь Короля на своего коня.
— Царица Дальних Земель тоже правит, я читала об этом… Её голос на совете значим, но если она не знает голода и лишений, как она может править?
