— Ты говорил с Верховной Жрицей?
— Да, жена моя.
— Что сказала она?
— Что видит нашего сына, Царица. И видит тебя на троне Дальних Земель в будущем… Сегодня я принял решение, ты станешь Правящей Царицей до того, как родится наследник, я проведу церемонию сегодня же.
— Горотеон, нет, я… я боюсь, я не могу!
— Неужели трон пугает тебя больше, чем брачная ночь на ложе пред глазами свидетелей и собственная казнь? Ты рождена Истинной Королевой, и ты будешь Правящей Царицей, жена моя.
К вечеру в её покои принесли мантию, что была на ней в день бракосочетания, и тёмное платье с высоким, чтобы не давил на живот, поясом, который был в цвет платья, и золотом на нём был вышит герб Дальних Земель. Волосы её украсили не жемчугом, а красными каменьями, как и платье, и мантилью, и обувь, с рук же сняли все перстни. Корона, которую не часто надевали Царице, сдавливала лоб и виски и была так же украшена красными каменьями. От количества золота, камней и громкой музыки, что звучала из залы, в глазах становилось темно. Мантия казалась ещё более тяжёлой, чем была в день бракосочетания, походка Айолы изменилась, и парча с огромным количеством камений давила ей на плечи непосильным грузом.
Царь Дальних Земель очень подробно объяснил Царице, что ей следует делать, и она зашла в залу в сопровождении стражников, число которых было увеличено до двенадцати, прошла под звонкую тишину до ступеней, ведущих к трону, и поняла, что в этой мантии она не сможет подняться по довольно крутым ступеням так, чтобы не наступить на расшитый подол, а то и не упасть с этих ступеней. Мужа её, Горотеона, как и должно было быть, не было, и она в бессилии посмотрела по сторонам, но потом всё же ступила на одну ступеньку, а потом ещё на одну. Неизвестно откуда взявшаяся старческая рука придержала будущую Правящую Царицу, и Айола увидела Верховную Жрицу, всё в том же ветхом одеянии. На ярком свету она казалось ещё старше, кожа её была подобна покорёженному пергаменту, морщины настолько глубоки, что напоминали рельефы на стенах в храмах Главной Богини, и лишь глаза сияли молодостью и живым, проницательным умом.
— Мы встретились раньше, девушка, муж твой путает твою судьбу, торопит её, запутывает нити жизни твоей, Царица. Прими всё, что готовит тебе судьба, так, как ты и рождена принимать — стоя, и Главная Богиня будет милостива к тебе и детям твоим, — скрипела Верховная Жрица, помогая Айоле повернуться вокруг оси своей и встать лицом в залу, где стояли её будущие подданные, слегка склонив головы в сторону Царицы.
Потом появился сам Царь Дальних Земель и плавной, неслышной походкой прошёл по той же дороге из шёлка, что шла Айола, и остановился у ступеней, чтобы так же мягко продолжить свой путь. И только за пару ступеней до младшей дочери Короля остановился, и со словами на древнем наречии Дальних Земель, которое плохо понимала Айола, сказал, что он, Царь Дальних Земель Горотеон, сын отца своего, даёт власть над Землями своими и казной жене своей и Царице Дальних Земель Айоле от сего дня и до самой её смерти. Верховная Жрица начала причитать и петь, но пение её больше напоминало стон смертельно раненного животного, потом взяла руку младшей дочери Короля и протянула её Горотеону, который, встав на колени, и за ним последовали все остальные мужи в зале, надел ей на палец кольцо, точную копию того, что было у него на пальце — из железа.
Верховная Жрица ещё пару раз вскрикнула, подобно филину в тёмном лесу, и исчезла из виду так же неожиданно, как появилась, оставив мужа Айолы на коленях пред Царицей Дальних Земель Айолой. Через время он встал, на секунду заглянув младшей дочери Короля в лицо, которое было бледно, а по лбу катился пот от короны, мантильи и тяжёлой мантии, голова её кружилась, и дыхание было рваным. Он немного потёр холодные пальцы Царицы и встал с ней рядом, чтобы бесчисленные подданные могли подойти к ступеням и поклясться в верности своей новой госпоже и Царице.
Ноги Айолы подкашивались, и она не чувствовала себя Правящей Царицей, тело её постигла слабость, и дыхание сбивалось, горечь поднималась к горлу, а наследник, словно устав от недвижимого положения своей матери, сильно шевелился в чреве Айолы, словно просился наружу. Она почувствовала, что Горотеон придерживает её спину, и покрутила одной затёкшей ногой, потом другой и немного головой, в промежутке времени, пока один муж отходил от ступеней, а другой ещё не подошёл. К концу церемонии сил у Царицы не оставалось, но она достояла, как и сказала Верховная Жрица, и как того требовал обычай. Правящая Царица должна принять все трудности правления наравне с мужем своим, Царём Дальних Земель, почести же и клятвы она должна принять стоя, как и подобает Царской особе, как делает это наследник, вступая на престол, или Царица, становясь Правящей.
Только ближе к ночи, когда после знака Царя с Айолы сняли мантию, и она уже сидела на своём троне рядом с мужем, её глаза, наконец-то, встретились с глазами, которые она выискивала всё это время в зале — брата Хели. Он улыбнулся ей, и младшая дочь Короля поняла, насколько она соскучилась по дому и родным, как тоскует её сердце, и хочется обнять каждого из своих родных и близких, что остались так далеко, что казалось — никогда более не вернутся в её жизнь.
— Ты можешь идти в свои покои, Айола, — сказал её муж и Царь Дальних Земель.
— Разве я не должна быть тут до самого конца?
— О, нет, сейчас мужи напьются вина, и для их же безопасности лучше Царице покинуть зал, да и ни к чему юной деве смотреть на пьяных мужей…
— И танцы наложниц, — прошептала Айола с мало скрываемой обидой.
— И танцы наложниц. Я пришлю к тебе брата в твои покои, Царица.
— Правда? — Айола тут же забыла об обиде своей. — Возможно ли это?
— Он брат твой, в твоей стране, да и в моей, строго караются близкородственные связи… поэтому возможно присутствие брата в твоих покоях. Тебе не следует ходить на мужскую половину, чтобы не увидели глаза твои того, чего не следует видеть жёнам, он же может прийти к тебе, если муж позволяет. Думаю, в покоях тебе будет удобней, на неспешную беседу в саду у тебя не хватит сил, жена моя. Ты бледна, и усталость читается на твоём лице, но и нетерпение… иди, я приду ночью.
— После танцев наложниц, — фыркнула юная Царица и тут же покосилась на мужа своего и мужей, которые присутствовали в зале.
— Я уйду до, если это гнетёт сердце твоё, Царица.
— Гнетёт.
— Так тому и быть, — с этими словами он встал и подал руку Айоле, чтобы проводить её до конца залы. Придворные, чьи лица и имена смешались у младшей дочери Короля в единый портрет, кланялись ниже, чем привыкла Царица.
В покоях она не стала переодеваться и, спустя короткое время, увидела брата Хели, который сначала низко поклонился сестре своей, а потом, улыбаясь, обнял.
— Ты очень изменилась, сестра моя, теперь Царица.
— Ещё бы, — она показала на живот, который хоть немного, но был виден под широкими складками тёмного платья с яркой каймой из красных камений.
