Вдох — Выдох.
Взмах.
— Стойте, — огромные двери залы для Верховного суда открылись, и запыхавшийся Эарсил появился в сером проёме. — Остановись, я велел! — перехватил окриком движение палача. — Не двигайся, или через мгновение окажешься на месте приговорённого, — выдохнул и прошёл к серым ступеням.
— Эарсил? — в два голоса Наследник Аралан и Царь Дальних Земель Горотеон.
Меланмир же в это время отодвинул Эвиси, не зная, что ожидать от Эарсила, и почему он остановил казнь.
— Вы не можете предать казни этого человека, мы не можем.
— Мы не можем предать казни воина?
— Воина мы можем предать казни, а Тарвирлиона, сына Элтелилора, сына Марионлонга — нет!
— Что ты говоришь, сын мой?
— Этот человек — единственный оставшийся в живых Наследник самого Элтелилора.
— Даже если это так, чему нет доказательств, что нас остановит? Он преступник, похитивший твою сестру! — Аралан.
— Ты очень горяч, брат мой, подумай, что будет, если ты сейчас предашь казни единственного Наследника Элтелилора, чьи Земли бескрайни, а войско превосходит по силе наше! Какие последствия ожидают Дальние Земли? Долгая и кровопролитная война!
— Элтелилор друг нам, и мощь его невозможно отрицать, но царство его через горы, как он пройдёт сюда с армией? Через пару перевалов, доступных небольшой обученной коннице, и то только в тёплое время?
— Флот! — сказал Царь Дальних Земель Горотеон. — Флот! Он просто подвезёт сотни и сотни своих воинов, и будет подвозить, пока наши силы не иссякнут… Эарсил, говори, сын мой, почему ты считаешь, что этот человек Тарвирлион, сын Элтелилора, сына Марионлонга, и откуда сам Элтелилор узнает о том, что случилось этим днём за закрытыми дверями залы Верховного Суда?
— Я позову свидетеля, он лучше расскажет.
— Мы ждём.
Эарсил подал знак, и стража завела человека, в простой одежде, в котором Эвиси и Гелан сразу узнали Бенаила.
— Ты можешь говорить. Кто ты, откуда родом?
— Я родился в Провинции за горами, имя моё Бенаил, род у меня не знатный, и не был им никогда. Мне было едва ли четыре зимы, когда я работал в доме Оссагила, меня должны были уже забрать в казармы, но я был настолько худ, что наместник махнул на меня рукой, сказав, что Дальние Земли обойдутся без такого тощего воина. В то время приехал Оссагил и, с соратником свои Арарином они решили совершить набег на соседних Землях. Это веселило дух их и порой набивало карман монетами. Недалеко от этих мест проходил путь от большого города к побережью Морахейма, там часто проходили толстосумы.
— Разве Оссагил был беден?
— Нет, но на мятеж и восстание всегда нужны средства, да и сердце его радовалось добыче.
— Говори дальше, Бенаил.
— Они собрались напасть на большой обоз, который, по слухам, передвигался медленно, и там явно было чем поживиться. Несколько юных воинов пошли с ними и взяли меня, как воин я был бесполезен, но мог на обратном пути помочь донести добычу, да и готовить я умел. На обоз напали ночью, там все спали, я мало что разглядел, только то, что было много женщин и мало охраны, что странно для такого богатого обоза… Впоследствии мы так и не узнали, почему обоз с одним из Наследников Элтелилора был без надлежащей охраны… Мне в руки сунули свёрток с чем-то, я видел, что сам обоз и трупы людей, женщин, стражников, слуг, всех кто был там, были сожжены, а свёрток у меня на руках стал пищать. Там оказался младенец, не новорожденный, но он был ещё слишком мал, чтобы помнить имя своё. Не знаю, почему Оссагил не велел выбросить его в пропасть. И только через несколько дней мы узнали, что обоз тот был жены Элтелилора, а младенец, что отдали в руки рабыням в доме Оссагила — Тарвирлион.
— Как вы узнали это? Что именно этот младенец — один из Наследников?
— По рисункам на его коже, рунам на груди и на спине, никто из нас не мог прочитать эти знаки, но знающий человек сказал, что это верно. Что всем наследникам ставят такие знаки несмывающимися чернилами, и руны эти увеличиваются на теле наследника вместе с ростом его, не меняя форму и не теряя цвета, не исчезает ни единого знака. Тайна этих чернил неизвестна, но они есть… говорили ещё, что дочерям тоже рисуют знаки, но на спине, но я того не видел, не знаю.
— Что было дальше?
— Оссагил оставил младенца, перенёс его в дом, к жене и старшим дочерям, чтобы за ним был лучший уход, и впоследствии хотел обменять его на хороший куш. Оссагил должен был отправиться во дворец твой, Царь, но обратно вернулся не он, а воины твои с тобой во главе. Младенца с рунами забрали, как любого другого младенца, и всё забылось… столько крови, кто же вспомнит про чужого младенца.
— Что сталось с тобой?
— Арарин, что был другом Осагила, после того, как на глазах его погибла вся семья его, забрал меня и увёл в свободное поселение. Я ещё не был воином, но был в том возрасте, когда меня могли принять за него, и тогда смерть ждала бы меня…
— Это так. Похоже на правду. Но как этот человек встретился с вами? Младенец не может помнить, кто он и откуда, тем более помнить о нескольких днях на руках чужих женщин.
— Он и не помнил. Никто не помнил и его… но, когда младенца принесли, рабы стали говорить, что это особенный младенец, что он освободитель, избранный, всё, что обычно болтают рабы… И со временем всё забылось, превратилось в легенду, предсказание, которое якобы было много веков назад, никто не помнил происхождение младенца, но все знали, что он — избранный. И что он — сын Оссагила…
— Бенаил, ты говоришь загадками.
— Когда наступают тяжёлые времена для простого люда, он всегда придумывает себе истории, предсказания, что-то и кого-то, кто спасёт его от тяжкой доли. Нужно было что-то или кто-то, кто снова вселит веру в людей. И Арарин нашёл такого человека. Случайно он услышал о слишком молодом советнике, чьё тело украшено небывалыми знаками, выследил его, и каково же было удивление, когда он увидел те же руны, того же младенца, только выросшего и ставшего советником при дворе твоём, Царь Горотеон. Но юноша был доволен жизнью своей и участью своей, он был богат и знатен… он был увлечён морем, значит, и дело, что дорого сердцу его, у него было. Только любовь или ненависть могли толкнуть его к нам, любовь у него уже была… его жена…
— Что говоришь ты? — прошептал Гелан. — Что говоришь ты?
— Жена его жила вдали от мужа, он был слишком увлечён морем, строительством флота. Я думал переманить жену его на нашу сторону, и Арарин пообещал мне, поклялся, что не причинит ей вреда, но он поступил иначе. Он подкупил молодого воина, который очаровал жену мужа своего, и в итоге она родила младенца. Мать Гелана хотела скрыть это, но Арарин сделал так, что об этом стало известно, он дал монет местным сановникам, чтобы суд был самым суровым из всех возможных…
— Как он посмел? Как ты посмел?
