— О… не ведал о таком свойстве этого цветка.
— Это свойство просыпается только во время цветения, в остальное же время сухими стеблями этого цветка лечат детей от ушибов, которые быстрей рассасываются и проходят без следа, если втирать кашицу из этой травы и молока в место ушиба.
— Что ж, отведи меня к брату своему, а по пути расскажешь, что ты ещё знаешь о травах в этих краях. Я не причиню зла вам, ты права, достаточно смерти и крови в поселении этом, сердце моё и глаза устали от этого.
— Мне придётся, пойдём, Царевич Эарсил.
— Ты подождёшь меня, мне нужен мой инструмент.
— Откуда ты знаешь, что я не убегу?
— Не так и много троп в этих горах, и большая часть уже известна мне, ты не сможешь унести брата, а значит, сдвинуться с места, и ты не захочешь, чтобы поутру тебя нашёл не я, а воины Дальних Земель.
— До этого воины не находили.
— Они не искали, девушка. Меня интересуют тропы, связи с мятежниками и рудники, а не горстка несчастных, которые не покинули эти горы и обречены на гибель с приходом холодов. Поэтому ты дождёшься меня и отведёшь к брату своему.
Девушка шла быстро, насколько могла, но Эарсилу всё равно казалось, что она еле переставляет ноги.
— Ты не опасаешься, Царевич, что я тебя выведу прямо на мятежников?
— Нет, для чего бы мужчинам отправлять в поселение женщину, разбирающуюся в лекарском деле, и рисковать жизнью её?
— Это может быть засада.
— Тогда поутру ждёт смерть не только меня, но и всех вас, я оставляю следы, и любой обученный воин найдёт меня.
— Пришли, — девушка резко остановилась.
Эарсил огляделся, но не видели ничего глаза его, и только спустя время, когда стал он отчётливо различать силуэты деревьев вокруг, он увидел нечто, похожее на нору большого зверя, прикрытое листьями папоротника.
Девушка нырнула в проход из земли и глины, из которой торчали корни растений. Эарсил последовал за ней, в полной, кромешной тьме.
— Меаглор, Меаглор, я привела лекаря… Меаглор, — Эарсил слышал в голосе девушки отчаяние и страх смерти. — Меаглор, нет!
— Есть тут свечи? — спросил Эарсил.
Тут же пространство осветилось светом, потом ещё и ещё. Затхлый воздух, пропитанный кровью, перемешался с запахом свечей и ударил в нос Царевича.
— Отойди, — Эарсил отодвинул застывшую девушку и сел рядом с воином, который казался мёртвым, но сердце его билось, дыхание же было слабым.
Он внимательно осмотрел раны, попытался сдвинуть с места вторую женщину, возраст которой был не читаем, волосы настолько грязны, что было непонятно, какого они цвета, а лицо, опухшее от слёз, не давало представления, старуха ли перед ним или юная девушка. Она держала голову воина, по одежде и мозолям Эарсил понял, что мужчина перед ним не лекарь, мёртвой хваткой и издавала странные, нечеловеческие звуки.
— Рана на руке, хоть и выглядит пугающе, не принесёт смерть брату твоему, хотя, возможно, он уже не сможет владеть рукой как прежде, а вот эта рана, — он откинул тряпицу с тела воина, — опасна, удивительно, что он жив до сих пор… что делала ты?
Эарсил внимательно выслушал всё, что рассказала и показала девушка.
— Ты умна, девушка, и у тебя храброе сердце, ни разу не встречал я женщин-лекарей, только повитух, ты же справилась с глубокими ранами. Знаний и силы тебе бы не хватило, чтобы спасти брата твоего, но всё, что ты делала до этого дня, было верным. Я могу помочь ему, но мне необходим свет, горячая вода и твои руки в помощь. И если сможешь, уведи отсюда мать вашу, она кажется безумной, и это пугает меня, не хочу, чтобы злой дух охватил разум её в то время, когда я буду врачевать. Она может причинить вред, не имея злого умысла.
— Это не наша мать… это девушка из поселения. Дочь кузнеца Фалекфора, его увезли во дворец Горотеона, жену его судили, маленького же брата забрали воины Дальних Земель, и никто не знает дальнейшей судьбы его, где другой её брат, и жив ли он — неизвестно… думаю, она обезумела. Первое время, когда она привела меня к брату, она говорила, помогала мне, собирала ягоды или готовила… а сейчас с каждым днём всё меньше разума в глазах её. Иногда мне удаётся заставить её поесть, но большее время она сидит вот так, но я попробую уговорить её.
— Жена кузнеца Фалекфора — проводница обозов с оружием, она родом из Провинции за Горами, и через неё передавались сообщения между мятежниками. Что ты знаешь об этом? Эта девушка тоже проводница?
— Если бы мой брат не умирал, Царевич, я бы засмеялась тебе в лицо. Эимит настолько глупа, что это перестало быть шуткой. Если дать ей поручение на другом конце поселения, она забудет его, не дойдя и до середины. Но мой брат любит её.
— Любит глупую девушку? — Эарсилу не удалось скрыть удивление.
— Странно, что тебя это так удивляет. Ваши женщины не умнее канарейки, главное их предназначение — ублажить дух и тело мужчины, но духу воина надо так мало, что остаётся только ублажить тело, а для этого не надо иметь много ума.
— Как много ты знаешь о наших женщинах и духе и теле воина, девушка. Много ли воинов ты ублажила, что уверенно говоришь о надобностях их?
— Достаточно.
— Суд Главной Богини должен состояться над тобой, не следует…
— Если слушаться вашу богиню, то лучше женщине не рождаться на свет этот!
— Женщине-лекарю, я думаю, стоило появиться на свет, хотя бы для того, чтобы это увидели глаза мои, и разум удивился.
Эарсил смотрел, как девушка тщетно уговаривает ту, что сидела у головы воина, встать.
— Нам надо вынести твоего брата на улицу. Там жёсткая ровная поверхность, и воздух не кишит смрадом. Сейчас достаточно тепло, чтобы он не застыл. Иначе не брат твой, а я умру в месте этом.
— Я не могу его вынести, я пыталось, но… а Эимит только мычит! — Эарсилу показалось, что голос девушки задрожал.
— Я смогу, ты поможешь. И принеси чистую одежду для брата, если есть.
Эарсил смотрел, как споро девушка развела костёр и нагрела воду, как устроила ложе из папоротников и сухого мха, куда и положили воина. Потом Царевич давал короткие указания, и девушка молниеносно их исполняла, как будто всю свою жизнь лечила раны, хотя глаза его видели интерес и надежду во взгляде её. Девушка не видела никогда инструмента такого, но, не смущаясь, задавала вопросы, а бывало, сама же на них отвечала, лишь получив потом подтверждение из уст Эарсила. Никогда ещё Эарсил не встречал такой женщины, которая не боялась лекарского дела и умело оказывала помощь, не смущаясь наготы мужского тела, не отворачиваясь от ран, крови и гноения.
— Сегодня к полудню брату твоему станет лучше, скорее всего, сознание вернётся к нему вместе с невыносимой болью, я видел у тебя снадобье, от которого сон нападает на человека или зверя, дай ему, и побольше. Ночью я приду и принесу еды, что ела ты эти дни?
