— Разве это возможно? — слёзы потекли по прекрасному лицу Меидин. — Возможно?
— Меидин, я так часто поступал против законов своих и чужих Земель, богов, столь часто против сердца своего, что пришло время поступить, как требует сердце моё и разум. Вы — моя семья, и станете таковой пред лицом богов, Земель моих, подданных и врагов. Ты будешь моей Королевой, а Туор — сын наш, Наследником. Или любой из других сыновей, который ещё родятся у нас.
Глава бонусная 6. Эарсил. Часть вторая
Хижина была небольшая, две комнаты, в одной из которых, большей, располагался очаг, стол, несколько лавок. Душный воздух высушенных трав и снадобий витал в ней, смешиваясь с запахом ягод и цветущих лугов. Во второй стояло лишь небольшое ложе без полога и чан для умывания.
Войдя через низкую дверь, Эарсил увидел склонённую голову девушки, которая перебирала ягоды, что и издавали аромат по всей хижине. Девушка не подняла голову и не повернулась в сторону вошедшего человека, всё, что услышал Царевич:
— Биоввена на озере.
Тут же повернувшись, он вышел и пошёл уже изведанной, не единожды хоженой тропой к озеру, вода в котором была тепла, несмотря на глубину, и чиста настолько, что можно было пить её, когда воды реки были черны из-за пролитых дождей или было не подойти к ней. Он сразу увидел ту, которую искал, и улыбнулся, хоть и должны его мысли быть скрыты от глаз чужих.
— Биоввена.
— Я ждала тебя, Эарсил.
— Ты знала, твоя мать провидица?
— Так и есть, Царевич, твои уста говорят правду.
— Что делаешь ты?
— Чистила рыбу, — Биоввена подняла глаза и увидела Царевича совсем рядом с собой, он возвышался над ней, смотрел на движения её рук внимательно, как всегда, словно разгадывал загадку. — А сейчас буду чистить себя.
— От чего же?
— Я вся покрыта чешуёй, — она тряхнула руками, вытерев их об тряпицу, собирая рыбу в сеть из тонких и крепких стеблей плетущихся растений, — тебе не следует смотреть на меня сейчас…
— Духу моему необходимо смотреть на тебя, Биоввена, — Эарсил протянул руку к девушке, прижимая к себе, когда его губы привычно нашли её губы.
Когда Эарсил впервые коснулся губ её своими губами и услышал вздох у лица своего, разум его исчез, оставив место только желанию, что поглотило тело Эарсила с такой невиданной силой, что бороться с ним не было сил. И он не стал, проведя губами по щеке и шее, слыша, как быстро, словно крылья бабочки, бьётся сердце девушки и сбивается дыхание её.
Сейчас, сколь часто и как подолгу не целовал бы Биоввену Эарсил, желание его не становилось меньше, лишь усиливалось, как дождь во время непогоды. Но не было у Царевича ни сил, чтобы оторваться от губ той, кому отдал сердце своё, ни желания делать это.
Эарсил продолжал целовать девушку, его руки блуждали по телу её, когда почти ставшим привычным движением он дёрнул за пару тесёмок, и верхнее платье из простой и даже грубоватой ткани упало к ногам Биоввены, свернувшись серым бесформенным комком. Оставив на теле её нижнее платье из тонкого льна, без изящных вышивок и кружев, без ряда хитроумных крючков, с которыми, уверен Эарсил, он бы не справился, тем более — сейчас, когда руки его дрожали, и разум с трудом возвращался к Царевичу.
Биоввена отталкивала его, но не сразу понял он или почувствовал это, даже с силой вдавливая в себя девушку, он словно не ощущал её сопротивления.
— Мне надо отмыться от рыбы и приготовить её… — Щёки девушки горели алым, грудь, очертания которой были видны сквозь тонкую ткань нижнего платья, вздымалась, голос звучал тихо, словно воздух покидал тело Биоввены, и не имела она возможности вздохнуть ещё раз.
— Иди, — Эарсил отступил на шаг, потом ещё на несколько, так, чтобы не дать себе возможность протянуть руку и снова отвлечь Биоввену от дел её.
Она сделала так же пару шагов от Царевича, смотря на него с улыбкой, которую не мог разгадать Эарсил, да и не пытался, он стоял на месте своём, не шелохнувшись, застыв, подобно каменному изваянию, потому что любое его движение сняло бы путы с разума и тела Эарсила.
К удивлению, Биоввена не отошла в сторону, дальше по берегу, туда, где был пологий берег с ярким песком, цвет которого был похож на каменья, что называют «янтарь». Эарсил хотел бы осыпать золотистыми каплями, что часто хранят в себе память о былых мирах, Биоввену, но она не принимала подарки, отвечая, что главный подарок он уже сделал ей — жизнь брата её. Она шла спиной к берегу, не отводя глаз своих от Эарсила, пока не остановилась на берегу, у кромки воды, и рука её не потянулась к тесьме у горловины платья.
— Пойдём, вода тёплая, Царевич, — Эарсил не мог дышать, воздух обжигал лёгкие его, словно кипящая смола, не мог он сделать и шага в направлении Биоввены и воды, что, по словам её, обещала быть тёплой и ласковой, омывая тело его. Взгляд Эарсила метнулся к светлой ткани, которую переступила Биоввена, и обратно, медленно, по нагому телу девушки, не имея сил и желания отрывать взгляда своего от того, что видел он. От груди её, что порой задевали руки его, но всегда под платьем, от талии, что была тонкой, от живота, заканчивающегося…
— Царевич! — Эарсил не сразу понял, что Биоввена уже в воде, лихорадка охватила тело его, дух и разум. Не мог он думать или вспомнить имени своего.
— Царевич! Что же ты застыл, уж не боишься ли ты простудиться? Воду тебе греют рабыни, и благовониями натирают тело твоё? Думаешь, вода в этом озере недостаточно тепла для тебя, и ты заболеешь, подобно младенцу, что нерадивые родители оставили раздетым на морозе?
— Биоввена…
— Эарсил, иди сюда. — Он видел, как прозрачная вода стекает по волосам, груди девушки, животу, лаская своими струями то место, где должно мужу входить в жену свою.
Он быстро снял одежды свои и вошёл в воду по грудь, смотря, как Биоввена становится рядом, и от этого вода из тёплой превратилась в горячую. Девушка подошла вплотную, так, что телом своим он ощутил мягкость груди её, и обвила руками своими шею его, он приподнял её для поцелуя, чувствуя, как скользит она, нагая, по телу его. Движения его рук становились хаотичными, казалось, злой дух вселился в Царевича, дух вожделения, который руководил его мыслями, его лихорадкой, что сжигала Эарсила и возрождала снова.
— Биоввена, что ты делаешь?
— Хочу, чтобы ты вошёл в меня, как муж входит в жену свою.
— О…
— Не в воде?
— Нет, — Эарсил нашёл в себе силы сдвинуться с места, целуя девушку, лаская там, где поутру мог только мечтать. Он нашёл силы донести девушку, что, казалось, не весила ничего, до мягкой травы, и бросить свою тунику из мягкого льна, настолько мягкого и тонкого, что не ощущалась на теле его.
Губы его и руки не оставили на теле Биоввены места, которое не целовал бы, не ласкал или не прикасался. Эарсил ощущал горячие ладони и губы Биоввены там, где и мечтать не смел, но порой позволял разуму своему заходить в этих мечтаниях настолько далеко, что теперь, когда всё становилось реальностью, а не сном — он не верил в это.
