Наследник Аралан всё равно бы зашёл в поселение, и суд его был бы так же жесток, не оставил бы он в живых не младенцев, не стариков. Если бы это не случилось сейчас, с Наследником Араланом, то пришёл бы его Наследник. Твои действия лишь ускорили судьбу, но и они же дали время спасённым уйти, убежать из поселения. Не всем, но они есть, я вижу это, знаю. Мать твоя всегда хотела лучшей доли для тебя и, умирая, не представляла тебя мёртвой на дне ущелья… Много дел у тебя на земле этой, не надо торопить смерть свою и мою.
— Твою смерть? Разве ты можешь умереть? Но Биоввена говорит — силы возвращаются телу твоему! — в глазах Эимит блеснул страх.
— Глупая маленькая Эимит, разве смогу я жить, зная, что тебя нет на земле этой?
— Но я же даже никогда не была с тобой, не была твоей, не выбирала тебя, я…
— Если ты жива, неважно, где ты живёшь и с кем, стала ты чужой женой или возлюбленной, осталась одна, счастлива ли в выборе своём или ошибаешься, я могу жить тоже. Где ты и с кем ты — неважно сердцу моему, кто ты — неважно. Царевна или поселенка, дочь кузнеца или жрица в храме Главной Богини, я могу жить, только пока ты жива, и я не могу не любить тебя.
— Как же ты можешь любить меня, глупую? Никто не любил меня, все только смеялись, говорили лишь, что я красива, даже Гелан смеялся надо мной, и отец смеялся, говоря, что никак не думал, что из такого смышлёного ребёнка вырастет столь глупая дочь.
— На самом деле все любили тебя и любят. И смеялись, тоже любя… Даже Гелан умер бы за тебя, если бы ему пришлось.
— Но разве можно простить поступок мой…
— Что я говорил тебе, маленькая Эимит, когда велел обойти дома в поселении нашем?
— Уходи сама Эимит, уходи и не говори никому, что случилось.
— Ты не так и глупа, раз запомнила это. Не говори никому, что случилось, и я не скажу.
— С этим сложно жить, Меаглор.
— Каждый несёт свою ношу… эта — твоя.
Солнце клонилось к закату и пробивалось лучами сквозь маленькое окошко хижины, затерянной в лесах среди гор.
К Меаглору возвращались силы, он мог уйти на половину дня и вернуться после того, как солнце покинет свой зенит, но не чувствовать сильной усталости. Не мог он идти быстро, и часто останавливался шаг его, рука его левая ещё плохо работала, и не было былой силы в ней, когда Меаглор свободно владел мечом, как правой, так и левой рукой, но больше не висела она плетью вдоль тела. Раны на теле заживали быстро, а боль и вовсе не беспокоила воина, лишь некоторыми ночами, но когда глаза его видели пряди цветы мёда, боль проходила, будто скрывалось волшебное зелье в свете их.
Эимит спала на покрывале, волосы её, ещё влажные после озера, были раскиданы, нижнее платье обнимала тело, как руки любовника, лицо же девушки было безмятежным и спокойным, каким редко бывает у неё. Слёзы всё реже появлялись в глаза её, но печаль, казалось, навсегда поселилась в облике её.
Меаглор стряхнул с волос влагу реки и устало сел рядом, на то же ложе, где спала Эимит, усталость сморила его, глаза закрывались, но сон не шёл. Слишком яркий цвет мёда, слишком сильный медовый запах витал в хижине и не давал покоя Меаглору.
Он перевернулся на бок и посмотрел на Эимит. Пальцы его убрали пряди цвета мёда с лица её и губ, задержавшись там, у влажного глубокого дыхания, пока губы не накрыли её губы в лёгком поцелуе, почти не чувствуя его. Меаглор закрыл глаза, открыв же столкнулся со взглядом Эимит.
— Будь со мной, маленькая Эимит, ведь на меня смотрят глаза твои.
— Я не заслуживаю этого.
— Глупая девушка, разве надо тебе заслужить это… Сердце моё любит тебя, это есть у тебя, я есть у тебя.
Эимит вздрогнула и глубоко вздохнула, проводя по влажным волосам Меаглора.
— Ты заходил в реку? Ты не должен, там сильное течение.
— Мне надо разрабатывать руку, это хороший способ, — он говорил настолько близко с её губами, что касался их.
Она ответила на поцелуй робко, словно никогда губы мужчины не касались губ её, движения были скованны, пока словно путы не упали с плеч и разума её, поддаваясь ласкам воина, уступая им и природе своей.
Её маленькие пальчики путались в его волосах и тянули с силой на себя, пробегали по телу его, спине, груди, чтобы остановиться на животе, но двинуться ниже, в ответ на подобные ласки Меаглора. Она бормотала что-то тихое и неразборчивое, целовала воина, и тихие стоны слетали с губ её. Он закинул ногу Эимит себе на бедро и вошёл, как должно входить мужу в жену, медленно и тягуче, словно боясь причинить ей боль, но Эимит двинулась сама, потом ещё раз, настаивая на быстром темпе. Щеки её были алыми, алый же перетекал по светлой коже, которую лишь немного покрывал загар, на шею и молочного цвета грудь. Глаза горели ярко, пока она не зажмурила их, бормоча что-то и, наконец, взрываясь, сжимая и царапая спину его.
— О… это… это так… по-другому, — она убрала с лица Меаглора волосы и вжималась в тело его.
— Глаза твои смотрят на меня, маленькая Эимит, в сердце твоём любовь.
— У тебя тоже… по-другому? — щёки вспыхнули огнём.
— Да, — он прошептал.
— Так всегда?
— Эимит, ты единственная девушка, которую полюбило моё сердце, но точно ведомо мне, что так будет всегда и… даже лучше.
— Ещё лучше? — Эимит поднялась над покрывалом.
— Конечно, глупая, — Меаглор ещё долго смеялся, а Эимит обижалась, а потом смеялась с ним, и ненадолго печаль покидала облик её.
Меаглор смотрел вслед уходящей сестре своей.
— Почему ты отпустил её? Меаглор?! Ведь он Царевич! Там Царь, Наследник, там законы Главной Богини!
— Биоввена будет счастлива там, с Эарсилом.
— Откуда тебе может быть это ведомо?
— Я многое ведаю и многое знаю.
— Уста твои не лгали, Меаглор? Будущее открыто тебе?
— Открыто, Эимит… Не открываю я людям будущее их, чтобы болью не огорчать дни их, или слабостью и леностью не изменить судьбу. Но сейчас, после того, как чуть не умер, я вижу будущее почти всех и могу управлять своими видениями.
— Расскажи мне.
— О ком ты хочешь знать?
— О Биоввене.
— Она повяжет себя шёлковой лентой с Эарсилом и будет счастлива. Много знаний откроется ей и умений, законы запрещают врачевать женщине, но ей позволят, Верховная Жрица прокричит это в главном храме. Она будет помогать мужу в опытах его, а когда страшная болезнь нападёт на соседние Земли, вдвоём они найдут зелье для излечения от неё, и она обойдёт стороной Дальние Земли.
— А мои братья или отец, кто-нибудь из них жив?
— Все живы. Отца твоего, как и Бенаила, и соратников его, выпустят по велению Царя Горотеона и просьбе правителя соседних Земель под поручительство его. Отец твой и его соратники вернутся в поселение и не найдут никого, тогда перейдут они горы и окажутся в новых Землях, куда и повелит им направиться правитель соседних Земель, там уже обживаются оставшиеся жители поселения. Там твой отец встретит брата твоего, он вырастет ещё на половину голову и станет ещё больше на него похож, через время отец твой женится на вдове Гвилерине… а младший брат твой станет всадником Наследника.
