— В каком смысле? — не поняла Аарона молодая жена. Смутно она догадывалась, о чём шла речь. У Аарона Эрнестовича давно (кстати, сколько?) не было близости с женщиной (Лиля надеялась, что не с мужчиной). — А что мешает вам сейчас… ну?..
— Сейчас? Вы имеете в виду — с вами? — глаз Аарона нервно дёрнулся, рука сжала коленку в чёрных, классический брюках. Лиля почему-то посмотрела на пах босса и тут же покраснела. Ей ведь только показалось, правда?
— Вообще, — пропищала она. — С кем-нибудь, — добавила, отмечая с удивлением, что ей вовсе не нравится и это «вообще», и тем более «с кем-нибудь».
— Боюсь, с этим могут возникнуть трудности, — спокойно заявил муж. Он таким же тоном говорил «спасибо», когда Лилия забирала пустую посуду из его кабинета. — Совсем недавно, не далее чем в шестнадцать часов сего дня, — как-то по-книжному заговорил Аарон, став, прямо, Эрнестовичем от пяток до макушки, — я вступил в брак. Боюсь, столь пикантная ситуация поставит… наш союз, заключённый по взаимной и искренней любви, под сомнение.
Что ж, аргумент понятный, кроме фразы о взаимной и искренней любви.
— Я постараюсь держать себя в руках, — уверил мужчина. — Больше подобное не повторится, как минимум до выяснения некоторых тонкостей нашего дальнейшего сотрудничества.
Несчастная Котёночкина уже ничего не понимала. «Тонкости». «Сотрудничество». «Союз, заключённый по взаимной и искренней любви». «Радости и краски жизни». Голова шла кругом от произошедшего и происходящего.
А ещё ей стало жалко Аарона. Ведь это бесчеловечно — заставлять человека страдать. А он страдал, Лиля это отчётливо видела, бедняжка сидел с таким убитым видом, что невыносимо хотелось его пожалеть. Сама-то она, ясно, никаких мужских потребностей не испытывала, как, впрочем, и женских, но у половозрелого мужчины они наверняка есть, и довольно ощутимые, сильные. Может быть, даже причиняющие боль…
Лилия была не сильна в мужской физиологии, а в разговоры немногочисленных подружек не вслушивалась. Все они сводились к одному: «Всем парням только это и надо». Меньше всего Аарон Эрнестович напоминал парня. Он состоявшийся, половозрелый мужчина с сильной половой конституцией (так казалось Лиле), а значит, вынужденное воздержание приносит ему массу неудобств. Несправедливо, что из-за Лилиных семи миллионов трёхсот восьмидесяти семи тысяч страдает человек. Ей стало стыдно.
— Наверное, можно и со мной, — Лиля не поверила, что произнесла это вслух. Она сама, по собственной инициативе, предложила мужчине заняться сексом. Боссу предложила. Она сейчас умрёт и сгорит в адском пламени, вместе с лепестками роз и льдом в ведёрке.
— Вы допускаете такую вероятность? — Аарон внимательно посмотрел на собеседницу, скользнув взглядом по лицу и ниже, останавливаясь на груди, животе, коленках и стопах, чтобы вернуться тем же маршрутом к губам и там зависнуть.
— Да, но я вынуждена предупредить, — Лиля набрала полную грудь воздуха и выдохнула: — Мне не нравится секс.
— В каком плане? — взгляд Аарона впился в глаза смущённой донельзя Котёночкиной.
— В п-прямом, — стушевалась девушка.
— Вы говорили, что не… невинны.
— Это так, — она кивнула, соглашаясь.
— Вы подверглись насилию, нуждаетесь в реабилитации?
— Я бы так не сказала, — Котёночкина склонила голову.
Никакого насилия не было. На выпускном она немного перебрала с шампанским, выпила аж три фужера, пришла в себя только в своей комнате, а бывший одноклассник елозил по её лицу слюнявым ртом и стаскивал с неё трусы. Пока Лиля решала, ей больше противно или смешно, всё было закончено. Ей даже больно не было… Она таращилась в потолок и думала, почему люди придают такое большое значение столь бессмысленному занятию, как секс. Одноклассник, потный от усилий — которых почему — то не заметила виновница торжества, — встал, извинился и, пошатываясь, побрёл к выходу. Там его встретил недовольный Измаил Иннокентьевич и придал ускорение горе-любовнику.
Лиля недолго печалилась случившимся фактом, через несколько недель и вовсе забыла о нём, хотя глухие сомнения всё — таки посещали её время от времени. Должна же она была почувствовать хоть что-нибудь, помимо щекотки и желания очистить желудок?
На первом курсе ей представилась возможность выяснить этот вопрос. На этот раз ей стало больно, а парень ругался, что она могла бы и предупредить, дескать, он бы тогда действовал «поосторожней, и вообще», но, помимо боли, Лиля не почувствовала ничего. Во второй раз прибавилось желание очистить желудок, а третий она еле-еле дотерпела, сделав для себя вывод, что занятия сексом ей определённо не нравятся. Позже ей поступали предложения от других парней, но девушка всегда отказывалась. Какой смысл? Лишние телодвижения, причём, в прямом смысле.
— То есть вы, Лилия Котёночкина, занимались сексом, не получая удовольствия?
— Да, — согласилась Лиля. Так оно и было. Целых четыре раза, если первый раз считать тоже.
— Зачем?! — глаза обалденного Абалденного стали огромными, удивлёнными, словно он сел на ежа голыми ягодицами и не только ими… голыми.
— Есть какая-нибудь еда, которая вам не нравится? Многим по вкусу, а вам нет.
— Устрицы, — быстро ответил Аарон.
— Вы пробовали устриц? — уточнила Лиля.
— Конечно, — кивнул мужчина.
— И поняли, что вам не нравится?
— Да, — Аарон уставился на девушку. — Но, позвольте, разве можно сравнивать секс и устрицы?!
— Не знаю, — честно ответила Лиля. — Устрицы я не пробовала, а секс — да.
— Образно… — пробурчал баритон и покосился на девушку, сидящую на краю кровати.
Чуть позже Аарон сказал, что необходимо сходить на ужин, Лиля с ним согласилась. Кроме холодных закусок на свадебном фуршете и на борту самолёта у Лили во рту ничего не было. К слову, несмотря на то, что она была удивлена форматом проведения торжества, ей бесконечно понравилось. Одна мысль, что ей придётся сидеть во главе стола рядом с новоиспечённым супругом и разбираться во всём многообразии блюд и приборов под прицелом камер и гостей, приводила в ужас. А так Лиля имела возможность время от времени клевать с подносов официантов, не краснея бесконечно и болезненно. Кто сказал, что Золушка была счастлива, заполучив целого принца? Скорее всего она была слишком растеряна, чтобы как следует разобраться в случившемся, а потом сказку свернули, чтобы не ставить принца и Золушку в неловкое положение.
Столик был заказан в одном из камерных залов ресторана внизу гостиницы, там же уже находился Григорий Георгиевич с Клавдией, бодро, для почти ночи, выхаживающей вдоль зала до двери и обратно.
Увидев молодожёнов, Клава подбежала, деловито обошла Аарона, потом Лилю, потом обоих сразу и озадаченно уставилась на молодого мужа.
— А где ребёночек? — прищурив глаза, недовольно спросила Клава.
— Какой ребёночек? — Аарон посмотрел сверху вниз на девочку, Лиля тоже посмотрела.
