Лилия Абалденная в старой, застиранной пижаме, с синими, удивлёнными глазами на заспанном личике — это было самое прекрасное, волшебное, восхитительное зрелище из виданных Аароном Эрнестовичем. А видел он многое.
— Вы? — Лиля моргнула и отошла в сторону, пропуская Аарона. Пипа, оказавшаяся на полу, тут же сделала лужу под ноги мужчины, а он не обратил на это никакого внимания, он любовался Зайкой.
— Вы, наверное, пришли с документами на развод? — убито проговорила Лиля. — Я подпишу, где? — она отвернулась, тяжело вздохнула и сжала губы, силясь не заплакать.
— Я пришёл, чтобы забрать тебя домой, — хрипло проговорил Аарон Эрнестович.
— Но я дома, — она оглянулась.
— Или остаться в этом доме, — мужчина окинул взглядом помещение. — Очень красивый торшер, — сделал он комплимент доминанте в пространстве комнаты.
— Как же? — растерянно пробормотала Лиля, топчась на месте.
— Я люблю тебя, Лилия Михайловна Абалденная.
— Нет, — пробормотала Лиля. — Тот человек, в суде, он сказал, что не может быть никакой любви без оргазма. Оргазм — самая важная составляющая любви.
— Чушь! Какие функции у секса? Копулятивная, репродуктивная, гедонистическая. Гедонизм — наслаждение, — уточнил Аарон. — Оргазм часть гедонистической функции секса, только и всего. Нам не нужно заниматься сексом, — спокойно проговорил Аарон, смотря на удивлённую донельзя Лилю.
— Но как же?
— Мы можем заняться любовью, — он робко улыбнулся и сделал шаг к Лилии. — В любви намного больше наслаждения, радости и красок, чем в сексе.
— Ох, — личико Зайки зарумянилось. — А если у меня снова не получится?
— Ну и что? — Аарон пожал плечами. — В любви нет правил и функций.
А ещё мужчина тихо запел, потому что Зайке нравилось, когда он поёт:
Представь себе весь этот мир, огромный весь,
Таким, какой он есть, на самом деле есть,
С полями, птицами, цветами и людьми,
Но без любви, ты представляешь, без любви.
Есть океаны, облака и города,
Лишь о любви никто не слышал никогда.
Также синей ночью звезды в небе кружат,
Также утром солнце светит с вышины,
Только для чего он? И кому он нужен?
Мир, в котором люди друг другу не нужны. *
Он прижал к себе девушку, она даже не попыталась вырваться, прильнула в ответ и подставила губы для долгого, почти бесконечного поцелуя. Руки её по-прежнему путались, но постепенно нашли своё место. Она безропотно позволила отнести себя на матрас и с азартом раздела мужа, не забывая целовать и ласкать. Иногда она замирала, прислушивалась к себе, тогда Аарон отвлекал её поцелуями, сдерживая хаотичные движения женских рук и ёрзанье пяток по простыне.
— Доверься мне, — прошептал он хрипло, опускаясь поцелуями ниже пояса. Обычно Лиля не позволяла, она настолько отчаянно смущалась, что Аарон оставлял всякие попытки разнообразить их сексуальную жизнь. Он был уверен, что всё придёт, и предпочитал не давить на Зайку. Ему была противна мысль о любом дискомфорте женщины, делившей с ним постель, что уж говорить про Лилю. Ради неё он мог подождать, постепенно приучая девушку к открытости.
Но сейчас, сейчас он терпеть не мог, за то время, когда он считал себя потерявшим Лилю, Аарон настолько истосковался, что терпение истаяло, как фисташковое мороженое. Он сходил с ума от всего, что было его Зайкой. Сходил с ума от любви к ней. И не мог больше проявлять сдержанность.
— Лиля, — пришлось немного повысить голос, хоть и шёпотом. Зайчишка испуганно замерла, а он развёл её стройные ноги, опустился поцелуями значительно ниже талии и опустил язык на клитор, едва не кончив от простого действия.
— Пфф, — послышалось сверху, смущённое и немножечко возмущённое. Пришлось удерживать силой попытку свести ноги, но несколько движений языка сменили гнев на милость, а сконфуженное фырчание — на сладкий стон.
Всего лишь несколько простых движений языком и пальцами, и Лилия Абалденная взлетела в первом в своей жизни оргазме, ничуть не притворяясь и не подыгрывая, а когда разомлевшую и раскрасневшуюся девушку ловко перевернули и подмяли в незнакомой для неё позиции, она испытала второй, а затем и третий оргазм.
Но это не имело значения. Имела значение лишь любовь, а ещё совсем немного радости и красок жизни.
Если кому-нибудь интересно, что было дальше, автор может поведать.
Лилия Михайловна Абалденная продолжила трудиться в приёмной Абалденного Аарона Эрнестовича, ей нравилась её работа, а муж вовсе не возражал против подобного сотрудничества. Поначалу ассистенты Абалденного А.Э. стеснялись нового положения своей подчинённой, но постепенно всё забылось и стало как раньше. Даже ещё лучше — за поданное кофе ассистентке ассистентов полагалось не только «спасибо», но и поцелуй.
Чета жила в имении, а квартиру Лиля сдавала, поручив это дело Марии Ивановне. Теперь старушке хватало и на квартплату, и на любые книги, иногда даже бумажные. А один раз она сходила на балет, чем была несказанно довольна.
Через несколько лет Лиля забеременела и родила двойню, а Аарон так растерялся, что купил жене две Ламборджини — синего и красного цвета.
А что с него возьмёшь, с миллионера!
Григорий Георгиевич и Валентина Владимировна
Григорий несколько раз пересёк кабинет по диагонали, потом пошёл по кругу, как хренов бурундук в колесе, потом снова по диагонали, а также вдоль и поперёк. И почему он не Человек-Паук? Уже бегал бы по потолку, делая небольшие остановки рядом с галогеновыми светильниками.
Рыжие, ему всегда нравились рыжие. Это была его страсть, фетиш, своего рода пиромания — страсть к поджогам. Рыжие заводили, поджигали. В свою очередь ему необходимо было, чтобы она вспыхнула в ответ, всё это превращалось в манию. Манию, с которой он боролся, как больные борются с клептоманией. Серебряной ложкой в его кармане, украденной на званом банкете в уважаемом доме.
Он и поплатился за эту страсть. Провидение наказало Григория со всей ответственностью и циничностью, на которое только было способно, ниспослав ему Клавдию. Мама дочери просто принесла младенца в посольство с запиской, кому полагается сей дар, и смылась в пыльных, душных просторах родной страны.
Григорий Георгиевич подарок получил, оформил на своё имя, всё чин по чину, смотря ошалевшими глазами на рыжее шестимесячное чудо, стреляющее в новоявленного папашу зелёным взглядом. Мол, чего, допрыгался? Так-то, папочка!
Проведение точно было бабой. И бабой рыжей. Ничем другим такую подставу Григорий Георгиевич объяснить не мог. Ну, и ещё немного порванным презервативом, но это не точно, потому что воспоминания о ночи, принесшей ему дочь, стёрлись из памяти уже наутро. А пить надо меньше!
