– Да вашу ж адароновую мать, – процедила я, когда все взгляды плавно обернулись в мою сторону. – Только вас тут не хватало…
– Что там? – кратко осведомился Ас, как только мы приблизились. При этом Лин благоразумно подался подальше от неудобных соседей, после чего замер, как послушный конь. А я буркнула:
– Пока не страшно. Только вам, похоже, придется менять строй.
– Почему?
– Взгляни, как идут самые большие трещины, и посчитай, где именно появятся идущие за ними разломы.
Братья дружно обежали глазами корчащуюся в судорогах Степь и так же дружно нахмурились, правильно отметив, что край изломанной земли совершенно отчетливо вытягивался узким клином, как если бы его настойчиво обтесывала чья-то невидимая рука. И это при том, что острие будущего клина так же явно направлялось в сторону нашего левого фланга.
– И что это значит? – только и спросил Ас, устремив на меня полный подозрения взор.
Я тяжко вздохнула.
– Это трудно объяснить. Идея у меня есть, но отдающая сумасшествием… однако, если я прав, то скаронов придется сдвигать вдоль всей границы. Равномерно. Так, чтобы они распределились между остальными.
– Это неправильно, – буркнул Бер из-под глухого шлема.
– Знаю, брат. Потому и говорю, что идея бредовая.
– Но ты же не без причины ее предлагаешь, верно? – вкрадчиво осведомился господин Георс, тщетно стараясь рассмотреть меня сквозь широкую спину Аса.
Я помрачнела.
– Я не сказал вам одной вещи, которую выяснил совершенно случайно. Просто не думал, что она будет иметь такое значение. Но недавно поразмыслил на эту тему, кое-что проверил и пришел к довольно любопытному выводу, о котором еще не успел вам сообщить.
– К какому? – хрипло спросил его величество, выступив из-за плеча священника.
Я перехватила цепкие взгляды братиков и вздохнула еще тяжелее.
– Дело в том, что Твари, живущие в Степи, и те, которые топчутся в Невироне… на самом деле – разные.
– В каком смысле?! – едва не отшатнулся Ван.
– В прямом. Это как бы разные стадии развития одного и того же вида. Необычного вида. Не принадлежащего изначально нашему миру. Вернее, Тени. Которая когда-то была призвана сюда насильно, затем насильно же вскормлена и выпихнута в новую жизнь, где ей, как и всякому живому существу, приходится отчаянно бороться за существование.
– Гай! Ты чего несешь?! – окончательно изумился Бер, уставившись на меня, как на сумасшедшую. – Что за бред такой?!
Я криво улыбнулась.
– Поверь, я видел разницу. И думал все это время, почему случилось именно так. А в итоге пришел к выводу: Твари, будучи призванными сюда в состоянии Теней… из пустоты призванными, как тебе известно… так вот, они на самом деле далеко не сразу могут здесь прижиться. И знаешь, почему?
– Нет.
– Плохо. Тогда скажи мне: чем питаются Тени в своем мире?
– Душами, – мрачно ответил за Изумруда Гор.
– Правильно, – кивнула я. – Но не всякими. Потому что в Тени нет светлых душ. И нет тех, кто заслужил, согласно Учению, царствия небесного.
Бер непонимающе нахмурился.
– И что с того?
– А то, брат, что живущие в Тени создания – единственное, что там вообще есть. Ни деревьев, ни травы, ни земли, ни неба… отсюда вывод: что они там ЕДЯТ? И за счет чего существуют?
– За счет других Теней, – вздрогнув, нашел правильный ответ Бер.
Я кивнула.
– Вот именно. Это ведь тоже своего рода наказание за грехи. Жить во Тьме, не видя солнечного света, но помня о том, как он прекрасен… жить в пустоте, помня о живом, но недоступном тепле… видя перед собой только мрак… будучи вынужденным поглощать таких же Теней, как ты, только слабее… чем не ад? И чем не искупление того зла, что ты натворил при жизни? А теперь скажи мне, брат, что нужно Тени, внезапно попавшей в новый мир? В чем она нуждается? К чему привыкла? Что она в первую очередь будет искать, чтобы задержаться тут хоть на чуть-чуть? Подумай хорошенько и скажи: что?
– Души, – сдавленно прошептал Бер, широко распахнув глаза от внезапного понимания.
– Мертвые души, – снова кивнула я. – Ту самую пищу, без которой им не выжить.
Братья ошарашенно моргнули. Но они сами когда-то прошли этот путь. И, кажется, только сейчас об этом вспомнили.
– А если мертвых душ поблизости нет? – прищурившись, спросила я у них. – Если есть только живые? Они подойдут в качестве пищи?
– Конечно, – сглотнул Гор. – Но хуже, чем мертвые.
– Совершенно верно. Ведь еда похожая, хотя и не такая питательная. А почему так?
– Не знаю…
– Знаешь, – сухо возразила я. – Просто в мертвой душе не осталось ничего чистого и теплого. В ней только страх. Боль от воспоминаний. Отчаяние. Горечь… все то, что есть в каждой Тени. То, что им приходится поглощать, умножая в себе эту скорбь, живя, и страдая постоянно. Это – и жизнь, и мука для них. Однако умереть по-настоящему они не могут… таким создан этот мир. Так пожелали боги. А теперь скажи, брат: если такой Тени пришлось бы выбирать, какую душу съесть, что бы она выбрала? Душу светлую, безмятежную? Или же то, что ей знакомо? То, к чему она привыкла?
Гор только прикусил губу.
– Она бы выбрала то, что ей ближе, – тихо закончила я, словив на себе изумленный взгляд ал-тара. – А если бы не нашла мертвую душу, то стала бы искать такую, которая была бы на нее похожа… душу, охваченную низменными страстями. Ненавидящую. Злобную. Или же полную страха, отчаяния…
Ас вскинул на меня отчаянно горящие глаза и тихо прошептал:
– И боли.
Видя, что он уже понял, я отвела взгляд.
– Подобное стремится к подобному, так и Тень стремится к Тени. Она не умеет отличать душу, живущую внутри чьего-то тела, или же душу мертвую – для этого у нее нет органов чувств. Каждая Тень видит в черно-белом свете. И видит не тело, а дейри. То, что в ней намешано: все наши страхи, эмоции, чувства… стремясь найти такой набор, который был бы наиболее питательным.
– И чем больше страха, тем притягательнее для Тени такая душа, – прикусив губу, осознал Ван. – Тем больше она похожа на мертвую. И тем больше вероятности, что Тень ее заметит. А поскольку ЕЙ все равно, как и откуда добывать себе пищу… так как она не видит разницы между живым и мертвым… она ее просто пожирает. Вместе с телом. Хотя сама плоть Тени на самом деле не нужна!
– Если душа чиста, ее не тронут, – так же тихо вздохнула я. – Для Теней она непривлекательна. А может, даже ядовита. Не зря же говорят, что святой человек и в аду останется незамаранным? Вот и с нежитью так же…
Ас растерянно посмотрел на меня, на Лина, затем – на братьев.
