– Заткнитесь! – рявкнул на них Редмон, и Джерри невольно захлопнул рот.
– Эли, – обратился он к медсестре приторно сладким голосом, – если ты ослушаешься приказа Лейдена, то тебя вышвырнут отсюда, не успеешь ты и пискнуть. А там, за пределами лечебницы, ты навряд ли сможешь помочь своим любимым детишкам.
Элисон в лёгкой растерянности задумчиво вздохнула и исчезла за деревянной дверью, ведущей в процедурную.
Через минуту она вернулась оттуда с двумя шприцами в руке, наполненными мутным лекарством. Редмон победоносно вскинул голову и ухмыльнулся, стрельнув глазами в сторону Джерри и Криса.
Джерри ощутил знакомую тревогу. Теперь, когда он узнал, кто приходит к нему во сне, ему вдруг стало как-то не по себе. Страх стал каким-то другим. Более живым и подвижным.
А если что-то изменится?
Что, если Даниэлю захочется наведаться к нему, когда он будет под действием лекарства? И Джерри не удастся проснуться. Что будет тогда?
Джерри посмотрел на Криса.
Он молчал, глядя в сторону белого коридора, ведущего к палатам. Его лицо обрело серовато-белый оттенок, а глаза, не моргая, смотрели в одну точку. Джерри посмотрел туда же, ощущая приступ дурноты.
И ужаснулся.
Привалившись к стене, в тени бесконечного мрака, там стоял Даниэль. Его впалые, мрачно-холодные голубые глаза метались по сторонам. С песочных волос капала багрово-красная кровь, и не успевала она коснуться пола, как исчезала во тьме, подобно горячему пару в воздухе.
Редмон что-то говорил Элисон, энергично жестикулируя, но Джерри не слушал, что именно. Он ощущал себя букашкой в стеклянной банке. Словно всё вокруг растворялось во тьме, и перед ним представала фигура, полная отчаяния и боли.
– …хорошо, – наконец согласилась Элисон, потерев наморщенный лоб. Её явно не радовало всё происходящее. Она махнула рукой старшему санитару и зашагала в сторону коридора, держа в кармане парочку шприцов. Редмон, ободрённый, дал знак своим санитарам-громилам, и они потащили Джерри и Криса вслед за Элисон.
Ноги у Джерри обмякли и почти не слушались. Глаза испуганно пожирали приближающийся силуэт. За спиной Джерри услышал, как Крис невольно застонал, и пожалел друга. Ну ладно, он, Джерри, с самого детства привык к этому кошмару, но Крис для этого явно не приспособлен.
Редмон невозмутимо шёл впереди, заведя руки за спину. Его гусиная походка казалась ещё более нелепой, чем до боли сильно выпирающий подбородок.
Джерри считал в уме секунды, приближающие его к Даниэлю. Они разрывали его на части. Раскалывали на осколки. Стирали в порошок.
Одна…
Тёмные, неестественно голубые глаза метнулись в его сторону.
Две…
Холод вцепился в душу.
Три…
Сердце загремело мощными ударами.
Четыре…
Кровавая рука потянулась навстречу.
Пять…
Джерри зажмурился и…
…ничего.
Он распахнул глаза и увидел лишь пустоту коридора. Даниэль снова исчез.
Растворился. Неожиданно и мгновенно.
Как? Куда он делся? Джерри завертел головой, пытаясь заглянуть назад, но санитар не давал, раздражённо выправляя его, как куклу.
Сердце у Джерри колотилось, как бешеное, а по телу прошла холодная дрожь. Происходившее с ним и в самом деле могло свести с ума.
Джерри твердил себе, что надо держаться. Надо, даже если споткнулся, встать и идти дальше. Просто идти.
Санитары вместе с Редмоном привели его к одной из палат. Криса поволокли в соседнюю. Джерри напоследок увидел сочувственный взгляд друга, исчезнувшего за закрывшейся дверью. Вместе с ним пошла Элисон. Она передала старшему санитару один из наполненных лекарством шприцов.
Джерри понял, что попал, когда увидел оскалистую улыбку Редмона, которой осветилось его лицо.
Санитар втащил Джерри в маленькое прямоугольное помещение со старой, ржавой пружинной кроватью, какие раньше стояли в тюрьмах, туалетом, расположенным по левую сторону от двери, и, конечно же, крохотной тумбочкой, которую, если честно, и тумбочкой уже назвать ну никак нельзя было.
Редмон удовлетворённо осмотрел помещение снизу доверху. Он вертел шприц в руках, расхаживая по палате, словно царь по своим чертогам – гордо и с высоко поднятой головой.
– Как тебе? – поинтересовался он у Джерри с наигранным восторгом. Голос его был хриплым. – По-моему, потрясающе! Великолепно! То, что тебе и нужно.
Джерри презрительно оглядел старшего санитара, но ничего не сказал. Руки уже порядком начинали поднывать. Санитар, державший его, опять сжимал их, будто тисками. Джерри не хотел слушать глупые шуточки этого выскочки.
Редмон наклонился к нему и произнёс, выставив вперёд указательный палец:
– А, я понял! Ты ничего не говоришь, потому что наслаждаешься видом своего нового дома. Ну конечно, – старший санитар обвёл палату руками. – Теперь всё здесь принадлежит тебе. Думаю, долгое пребывание в этом прекрасном местечке тебя кое-чему научит… – Он поднялся во весь рост, возвышаясь над Джерри. – Ну, а теперь…
Редмон поднял вверх шприц и слегка надавил на поршень, капли брызнули к потолку и скрылись в воздухе. Сверкнув глазами, он улыбнулся.
– Пора немного отдохнуть.
Огонь вспыхнул в голове, и Джерри вдруг сковало. Он понял, что ему ни в коем случае нельзя спать! Только не сейчас! Даниэль поджидает его там. Он знает.
Ему нельзя! Он же не сможет проснуться.
Кровь вскипела в венах, заставляя ноги и руки шевелиться.
«Надо немедленно что-то делать!» – лихорадочно думал Джерри.
– Подождите! – вскрикнул он, пытаясь выкрутиться из рук санитара. – Не надо. Послушайте меня. Мне нельзя спать! Пожалуйста. Только не сейчас!
Редмон, приблизившись к Джерри, схватил его руку выше локтя и посмотрел ему прямо в глаза с такой суровостью, что тот даже перестал вырываться.
– Я знаю… – чуть слышно прошептал он… даже слишком спокойно.
Тут Джерри поморщился, почувствовав, как игла входит под кожу. Он дёрнулся, но санитар держал его крепко.
– Стойте! – взмолился Джерри, но было уже слишком поздно. Редмон надавил на поршень, и холодное, леденящее чувство разлилось по руке, точно вода по стеклу. Джерри резко почувствовал жуткую слабость. Перед глазами всё поплыло. Звуки стали отдалёнными и пустыми, а ноги точно ватными.
Мир закрывало густой, туманной пеленой. Джерри окутало знакомой чёрной тенью, погрузив в мир, откуда не было выхода.
Джерри ещё никогда не было так холодно. Этот холод обжигал кожу, как огонь.
Джерри снова вглядывался в темноту. В бесконечное пространство, простирающееся перед ним. Ничего за сотню миль, по обе стороны. Ни единого, крохотного лучика света. Один-единственный мрак.
