И снова плачет
Ищем в районе, где я живу, мальчика 13 лет. Не вникала, но почти уверена, что бегунок.
В районных окрестных группах в соцсетях поднялась волна, причем без моего участия – я только оставила несколько комментариев в постах с ориентировками и ссылку на тему поиска с предложением своей информационной помощи. У нас завязался диалог с Ольгой, прекрасной соседкой по району, которая выразила готовность поехать на поиск и вообще участвовать в деятельности отряда. Я предложила проконсультировать ее по телефону о том, как собираться и так далее, мы созвонились. Она рассказала о себе, своих возможностях, я со своей стороны постаралась подготовить ее к первому поиску и максимально полно объяснить, как можно реализовать себя в отряде. Потом она запнулась и спросила:
– А вот как вы думаете… Я просто сама мама троих детей… А этого мальчика могли украсть?
Голос ее звенел.
Я честно сказала, что не знаю обстоятельств поиска, что всю необходимую информацию скажет координатор на месте поиска, и вдруг слышу: плачет.
– Ну что вы, – бодро сказала я самым беззаботным голосом, – это, скорее всего, бегунок, сам ушел из дома… Такой возраст, может, конфликт дома, может, еще какие-то сложности, как правило, в таком возрасте причина в этом…
– У меня просто из головы не идет, простите, ради бога, у самой дети…
– Да все в порядке, нормальная реакция нормального человека…
– Сейчас я успокоюсь… Мы хотим с мужем поехать на поиск вечером…
Проговорили еще минут пять, я повесила трубку, залезла в тему поиска и тут же ей перезвонила:
– Ольга! Найден, жив!
Снова плачет. Ну что ты будешь делать!
Подростки-бегунки
Подростки, которые сами уходят из дома, – одна из самых обширных категорий пропавших. Мы называем их бегунками.
История с бегунками всегда непростая. Наш опыт таких поисков показывает, что в большинстве случаев ответственность за эту ситуацию лежит на родителях, которые не смогли сделать так, чтобы конфликт с ребенком не закончился его побегом из дома. Хотя, конечно, бывают и отчаянные дети, и те, кого потянуло на приключения, сманили друзья, и дети, у которых побеги из дома служат симптомами тех или иных ментальных нарушений.
Но это происходит не только в асоциальных, неблагополучных семьях, где мама пьет, а папа сидит или где всем наплевать на ребенка и на то, чем он живет. Гиперопека и контролирующие каждый шаг родители тоже бывают причиной детских уходов из дома. А поводы бывают самые разные: родители не пустили на концерт любимой группы, сказали что-то обидное про друзей или первую любовь, запретили общаться с важным для ребенка человеком и так далее.
Поиск подростка-бегунка – отдельная история. Координатору предстоит не только найти ребенка, но и в некоторых случаях выступить миротворцем между ним и родителями. Кроме того, в ходе поиска координатору и инфоргу приходится учитывать возможные сложности. Например, ребенок критически относится к своей внешности, и вид собственной фотографии на столбе может его расстроить и отпугнуть. Кстати, мы часто не расклеиваем ориентировки на пропавших подростков, потому что, почувствовав себя настоящими преступниками, которых ищут, и испугавшись масштабов поисков, они могут уйти в другой район, где им находиться гораздо опаснее, чем рядом с домом, и где их найти гораздо сложнее. Наконец, не так-то просто найти человека, который прячется и не хочет быть найденным, но одновременно с этим в силу возраста и отсутствия опыта пока не способен объективно оценивать окружающие его на улице опасности.
Гигантский пирог и разрушенная выставка
Моя приятельница, у которой детский клуб в том районе, где я часто гастролирую с лекциями по детской безопасности, познакомилась на отдыхе с коллегой, у которой детский клуб в Ликино-Дулево. Уж не знаю, каким образом они вышли на разговор о «Лиза Алерт», но коллега очень воодушевилась, сказала, что давно о нас знает, что Орехово-Зуево, с которого фактически началась история нашего отряда, – это совсем рядом с ними и она давно мечтает заполучить кого-нибудь из нас на детскую лекцию. А к ним никто из Москвы не едет. И они очень просят меня приехать в их клуб «Колибри», обещают доставку, лишь бы я приехала. Я кисло сказала, что доставка мне не нужна, потому что в любом случае перспектива провести час с лишним в балашихинских пробках меня пугает, но, может быть, когда-нибудь….
А тут вдруг выяснилось, что как представителю группы СМИ мне надо быть на открытии нашего памятника потерянному времени в Орехово-Зуеве, и я написала Насте, хозяйке этого клуба, что готова утром в следующую субботу приехать к ним со своим зажигательным шоу. Она очень обрадовалась, стала спрашивать, что нужно, и я попросила ее только сказать мне, где там можно поесть, потому что потом мне еще полдня болтаться по Подмосковью, а Настя горячо попросила меня вообще не беспокоиться, потому что они с радостью меня покормят. Я подумала, что еще никогда не читала лекций за еду, и приняла это предложение с благодарностью.
Солнечным сентябрьским утром я прикатила в тихое Ликино-Дулево. По дороге писала заметку о том, что в Одинцове разгромили нашу выставку – украли фотографии и картину, – и думала о странностях человеческой души и ее мотивах.
Девочки в клубе (хозяйка Настя была в отъезде) разве что не на руках внесли меня в помещение, просто не знали, куда меня поставить-посадить, и были так рады меня видеть, что мне даже стало неловко.
Лекция прошла хорошо – дети к середине, как это часто бывает, оттаяли, начали реагировать на мои шутки-прибаутки, вступать в диалог и все такое, родители смотрели благосклонно. Потом я поговорила с родителями и стала собираться.
И тут…
Как в сказке…
Скрипнула дверь…
Не хватало только музыки.
Распахнулись двери зальчика, где была лекция, и торжественно вошли девочки из клуба с гигантской прямоугольной коробкой (они несли ее вдвоем), в которой лежал колоссальных размеров пирог, богато украшенный ягодами и фруктами. На пироге было тестом выложено: «Ксении от „Колибриков“». Я утратила дар речи и разве только не села на пол. Я такого никогда еще не видела. Надеюсь, моя ошеломленная физиономия была достаточной им благодарностью…
Потом меня ждал королевский обед на кухоньке клуба, а потом я с сожалением со всеми попрощалась и поехала на открытие памятника. Ребята все уже были там – они его еще ночью доводили до ума; кто-то спал в машине, кто-то водил по выставке прохожих, рассказывал про отряд, про нашу технику, про поиски, про правила безопасности. Когда уехали официальные лица и пресса и возникла пауза с посетителями, я вынула пирог из машины и открыла коробку. У ребят были примерно такие же лица, как и у меня за несколько часов до этого. Никто такого тоже никогда не видел.
