Теперь уже, конечно, не кажется.
Правила отряда
В отряде нет никакого входного фильтра, и принять участие в деятельности «Лиза Алерт» могут абсолютно все желающие. Мы рады людям любых физических возможностей, с любой нагрузкой, потому что по собственному опыту знаем: помочь может каждый. У нас есть и мамы пяти детей, выкраивающие час-другой в неделю на чтение лекций школьникам и ведущие поиски как инфорги, и инвалиды по слуху и зрению, которые прекрасно справляются с распространением ориентировок и другими задачами, есть даже замечательный координатор-колясочник, который, как и все координаторы, работает на месте поиска.
Однако у нас есть несколько очень важных и абсолютно нерушимых правил.
1. Участие в деятельности «Лиза Алерт» – только с 18 лет. Причина – до 18 лет по закону за человека несут ответственность его родители (опекуны), а поиск в некоторых ситуациях – это мероприятие повышенной опасности. Совершеннолетний человек самостоятельно принимает решения и несет за них ответственность, а если что-то случится на поиске с молодым человеком до 18 лет, из-за этого может пострадать кто-то из отряда, кто чисто технически не может обеспечивать безопасность всех участников. В некоторых регионах был опыт создания детских отрядов – «лисят», которые помогают в распространении ориентировок. Делают они это под контролем старших и своих учителей и с письменного согласия родителей. Часто это дети наших добровольцев. Результат неоднозначный, многие кураторы и региональные представители категорически против. Поэтому ребятам, которые хотят к нам в отряд, мы советуем подготовиться, поучиться (возможность принимать участие в некоторых занятиях и учениях у тех, кому меньше 18 лет, есть), но, если мы видим на поиске несовершеннолетнего, мы просто отстраняем его.
2. Не увеличивать на поиске количество пострадавших. Это означает, что безопасность поисковиков в отряде на первом месте. К сожалению, необходимость соблюдения этого правила понимают не все. Часто те, кто приехал в первый раз и плохо понимает специфику нашей деятельности, рвутся погеройствовать: заехать в какое-нибудь труднопроходимое место на квадроцикле или внедорожнике, забраться в полуразрушенное здание. Это значит, что с высокой степенью вероятности мы вынуждены будем отвлекаться от поиска и вытаскивать лихача из болота или эвакуировать травмированного. В конечном итоге это вредит самому поиску. В отряде есть отдельное направление – группа специального назначения, в которой организовано круглосуточное дежурство на случай подобных ситуаций, когда необходимо осмотреть опасные участки. На эти задачи при необходимости отправляются наши высококвалифицированные и прошедшие соответствующее обучение опытные поисковики (тоже добровольцы, естественно).
3. Всегда на поиске беспрекословно подчиняться старшему – координатору поиска или старшему поисковой группы. Ситуация, когда кто-то посреди леса на задаче заявляет, что все делается не так и он больше в этом участвовать не хочет, разворачивается и уходит или не выполняет указаний старшего, категорически неприемлема. Это все можно потом обсудить с руководителями направлений.
4. Категорически запрещено участие в отрядных мероприятиях (поиски, учения) лиц в состоянии алкогольного, наркотического и прочего опьянения. Очевидно, что в мероприятии, требующем максимальной сосредоточенности и оперативности, человек, который не очень хорошо отвечает за собственную координацию, участвовать не может. Кроме того, неадекватность и агрессивное поведение, вызванные этими состояниями, могут спровоцировать конфликт на поиске и бессмысленно израсходовать драгоценное время участников.
5. Запрещено передавать третьим лицам, в том числе журналистам, контакты заявителей и найденных пропавших. Не разрешается разглашать где-либо, в том числе в интернете, информацию о частной жизни пропавших и заявителей, рассказывать об обстоятельствах нахождения, в том числе тела.
Мария Роща, инфорг «Лиза Алерт» («Может, не хватило меня», «Домашний очаг», сентябрь 2019 года)
«Агрессии к тем, кто потерялся, у меня не бывает, но мне иногда непонятна позиция заявителя, то есть человека, который ищет и при этом считает, что мы должны искать, а он – нет. И такое бывает довольно часто. „Мне на работу, у меня дети. Как я пойду клеить ориентировки? Да вы что? Мне некогда. Нет, вы, пожалуйста, найдите его и приведите. А еще лучше доставьте его сразу мне, когда найдете, или посадите на электричку – он сам доедет…“ Дедушку с деменцией, у которого было три сердечных приступа! „А как же я могу сейчас приехать? Я не могу, у меня работа“. Не скажу, что так говорит каждый второй, но такое встречается часто. Понятно, что нам это отношение неблизко. Я им говорю: „Мы можем помочь вам найти человека, если вам это надо. Прежде всего мы ищем, помогая вам, потому что это ваш родной человек, и он пропал. У нас есть алгоритмы, но ваше непосредственное участие в поиске необходимо“».
«Если стоит памятник, положим цветы, раз надо»
На отрядную электронную почту пришло письмо. Пишет Светлана, вежливая, доброжелательная, просит помочь найти подругу в Ивановской области. Сама она давно живет не в России, они переписывались, в феврале подруга попала в аварию, получила тяжелые травмы, сейчас должна быть уже дома, но пропала, телефон не в доступе, на письма не отвечает, сама она ее не нашла, так как фамилия распространенная…
Я в ответном письме объяснила: к сожалению, мы помочь не можем – во-первых, наши инструменты предназначены для оперативных поисков (а февраль был давно), во-вторых, мы начинаем поиски только при наличии заявления в полицию, очень сожалеем, всего доброго.
Тут же пришел ответ. Светлана очень обрадовалась, что мы ей написали, горячо поблагодарила за ответ, написала: «Представляю, как вы и так загружены, но все равно спасибо, я все понимаю» и так далее.
Вот черт.
Если бы она просто не ответила или обиделась и написала бы что-то резкое, я бы со спокойной душой закрыла переписку и больше к ней не возвращалась бы, но тут…
Понимая, что не очень права, я написала сообщение старшему по СМИ Ивановской области. «Сергей, – написала я, – я прекрасно осознаю, что это не наш случай, но вдруг мы все-таки что-то можем сделать, ну мало ли. Если нет, то нет, я в принципе уже ей так и написала».
А он неожиданно прислал в ответ большое сообщение, где рассказал свою личную давнюю историю, связанную примерно с таким поиском. В конце он написал:
«…Я к чему это все рассказываю. Пусть она напишет мне все, что знает. Если было ДТП, то, может, найдем по ФИО, если в Иваново реабилитация, поищем в больницах… Постараемся помочь. Уж если памятник стоит, то и цветы положим, если надо».
Иду с собакой по утреннему скверу, читаю и чувствую, что глаза у меня мокрые…
Сразу же написала Светлане, процитировала этот его кусок сообщения, сказала, что Сергей ждет ее письмо по такому-то адресу. И тут же прилетел ответ:
«Ксения, спасибо Вам огромное! Сейчас успокоюсь, вытру слезы и напишу все, что знаю. Спасибо! Какое счастье, что есть такие неравнодушные люди, как ваша команда!»
