И тут, как обычно, в самой бытовой обстановке – посреди сквера с собакой на поводке, – я сделала очередное открытие, связанное с отрядом. Я отчетливо поняла, что даже в тех ситуациях, когда мы ничего не можем сделать – объективно не можем спасти, найти, несмотря на то что прилагаем для этого все усилия, – мы все равно очень нужны. Хотя бы чтобы человек чувствовал: он не один. У него беда, но кто-то не прошел мимо.
Очень важно, чтобы в этой черной дыре, в которую превращается окружающий мир, когда пропадает близкий человек, был кто-то рядом.
Например, мы.
Оперативный поиск
Несмотря на то что мы всегда и везде говорим о том, что ищем недавно пропавших людей, к нам время от времени обращаются с просьбой о поиске тех, кто давно потерялся. К сожалению, тут мы почти бессильны, потому что наши инструменты в этом случае, как правило, бесполезны.
Как обычно мы ищем, какие методики используем, что дает результат?
– Опрос заявителей и свидетелей.
– Прозвон больниц, бюро регистрации несчастных случаев, отделов полиции.
– Поиск на отклик (в природной среде).
– Поиск прочесом (в природной среде).
– Поиск патрулем (в городе).
– Проверка свидетельств автономными группами.
Очевидно, что все эти действия практически бесполезны, если к нам пришли с просьбой найти человека, пропавшего несколько лет назад.
Кроме того, важную часть поиска составляет распространение ориентировок – расклейка и размещение в интернете, и, пожалуй, это единственное, что в такой ситуации при каких-то особых обстоятельствах, при которых мы считаем, что это может дать результаты, мы можем предложить. Собственно, именно это и есть то, что называется инфопоиском, и те поиски, которые длятся годами, продолжаются именно благодаря ориентировкам. Иногда вдруг ориентировка дает результат, и мы получаем свидетельство, которое немедленно проверяем.
К сожалению, в большинстве случаев, когда человек пропал давно, даже это не имеет смысла. Поэтому мы можем предложить только обратиться в программу «Жди меня» и помочь составить туда заявку, потому что в такой ситуации именно это может дать результат.
Но мы не устаем повторять: начинайте поиск как можно раньше, обращайтесь в полицию сразу, как только у вас возникла тревога по поводу необоснованно длительного отсутствия человека. Не ждите трое суток – правила, по которому заявление о пропаже человека принимается только спустя какое-то время, не существует! Вы можете это сделать в любом отделении полиции, подать заявку может любой человек, независимо от его родственных связей с пропавшим, и никто не оштрафует вас за ложный вызов, если он вскоре найдется, живой и здоровый. Если у вас не берут заявление и говорят: «Погуляет и придет», «Что вы хотите – подросток», «Давайте подождем денек-другой», вы можете прямо в отделении позвонить по номеру 112 и сообщить, что у вас отказываются принять заявление. Подать его можно, кстати, и по номеру 112 – звонок уже сам по себе является заявлением. Чем раньше начат поиск, тем больше шансов найти человека и, возможно, спасти его от беды.
Колбасный тур
Август 2019 года. Мясокомбинат «Мясная империя» подарил нам коробку колбас, кореек и прочих прекрасных копченостей. Подарили это все на поиск Зубовой, о котором знает уже, кажется, все Подмосковье. Поэтому надо съездить в Дмитровский район, забрать колбасу и отвезти в Щелково.
Я в очередной раз совершаю одну и ту же ошибку: кидаю беглый взгляд на карту и решаю, что Дмитровский район и Щелково – это не так уж от меня и далеко, и почему бы не совершить вечерний моцион с коробкой колбасы.
И когда я научусь не смотреть на карту, а прокладывать автомобильный маршрут?
Я еду в Дмитровский район, забираю коробку, которая немедленно начинает одуряюще пахнуть на всю машину, горячо благодарю, раскланиваюсь с руководителями комбината, обещаю доставить все по назначению и отправляюсь по своим делам. День, пока я даю и беру интервью, колбаса проводит в холодильнике, а к вечеру мы с ней и нервно принюхивающейся собакой наконец выезжаем в направлении Щелково.
Все это происходит под непрерывно летящие отовсюду сообщения МЧС о начинающемся урагане – в оба телефона сыплются предостерегающие эсэмэски, медиасистема в машине выводит на экран тревожное сообщение, в «Фейсбуке» делятся пугающими картинками с телевизора, где на заблокированном экране висит что-то вроде «Покайтесь и бегите из города!», а в «Инстаграме» рассказывают о том, как по району ездят машины с громкоговорителями и наводят панику.
Меня все это мало беспокоит, потому что я уже приняла решение и еду, и тот факт, что колбаса может испортиться и подарок пропадет, а ребята останутся без еды, сводит для меня эффективность страшилок от МЧС к нулю.
В Щелково я еду довольно долго, и, когда наконец приезжаю к нужному шлагбауму в СНТ, уже наступает теплая августовская ночь. Воздух тих и спокоен, время от времени занимается мелкий дождик, меня встречает Линар, забирает коробку с колбасой, и мы идем в дом.
На самом деле колбаса для меня была в большей степени предлогом, чтобы приехать на щелковский поиск. Уже сейчас, хотя пока так и не завершен, он уже стал самым масштабным поиском взрослого человека за всю историю отряда: более 200 пеших групп, около 2500 километров треков, более 600 человек… Поиск, о котором знает весь московский отряд, хотя история самая обычная: пожилая женщина ушла в лес за грибами и не вернулась. Тут сыграло роль и то, что накануне повалили грибы и у нас было более десяти активных поисков в сутки (цифра, превышающая наши возможности), сотня заявок в день, отряд вошел в экстремальный режим функционирования, и вдруг грибы стали сходить на нет. Поэтому поиску, который начался в грибную пору, но так и не закончился, повезло на большое количество ребят, готовых идти в лес. Плюс к этому, конечно, повлияло отношение дочерей. Далеко не всегда родные тоже участвуют в поиске. Конечно, бывают те, кто рвется прямо сейчас бежать в лес в чем угодно, лишь бы поскорее найти, но не все и не всегда. Дочери пропавшей – две немолодые женщины – с самого начала не просто принимают участие в поиске, а делают это ежеминутно. Одна из дочерей прилетела из Вашингтона, где она живет. Обе ходили в лес, причем одна – трижды, и в последний раз она уже сама как старшая вела группу. Обе посменно готовят, и каждого их наших, кто вышел из леса, ждет горячая еда. Когда одна из сестер падает, ее сменяет другая…
Мы вносим коробку с колбасой на кухню дома пропавшей, где с разрешения сестер расположился штаб, я бодро рапортую о подарке, и Бамся, которая живет на этом поиске уже десять суток, стонет:
– Куда-а-а-а-а?! Посмотри по сторонам!
Я поднимаю глаза и понимаю, о чем она говорит: все горизонтальные поверхности в комнате завалены едой: сухари, печенье, сухие завтраки, заварная лапша, консервы… Я понимающе присвистываю, Бамся печально кивает:
– Это ты еще холодильник не видела…
