Он был стерилен, словно агар-агар в чашке Петри. Словно физиологический раствор.
– Что это там впереди? – Голос Веги вырвал его из задумчивых мыслей. – Видите?
И правда: в воде что-то блестело, появлялось и пропадало, точно маленькая рыбешка.
Ускорив шаг, Арктур первым приблизился к странному артефакту. Выудил из прохладной воды за длинную цепочку, поднес к глазам и обомлел.
– Арк, что это? – Хираку и Вега бежали к нему, утопая в воде.
– Коррин Блаз, – прошептал Арктур написанное на блестящем жетоне участника Кубка Планет. – Коррин Блаз… здесь.
Глава 7
Маат Хост проснулся от странного ощущения. Он летел, нет, падал сквозь густые облака. Он был птицей, железной птицей, какими управляют юниты. Открыв глаза, Маат уставился на низкий потолок с большой ракушкой по центру, намертво вросшей в камень. Мама говорила, что она осталась после трехлетнего потопа, но Маат был уверен, что ей как минимум лет двести.
«Звездолет… юниты пилотируют звездолеты», – Маат вспомнил это слово. Он вновь закрыл глаза, собираясь упасть на кровать, чтобы еще раз окунуться в свой сон… но в этот момент в дверь громко постучали.
«Пора!» – От неожиданности Маат подпрыгнул на кровати.
Он открутил ржавый железный вентиль. На пороге стояли его друзья: Нут Мускари и Тласпи Хедера.
– Ты дрых, что ли? – удивился Тласпи, втыкая копье в порог дома Хостов. – Вот-вот начнется тетрасомата.
Маат тяжело вздохнул: ну не любил он все эти зрелища, обильно приправленные речами аксона Кастора. Воздух, пропитанный кровавой взвесью, медный вкус на языке и кошмары, которые будут мучить его еще неделю.
– Может, сегодня без меня пойдете? – начал было он. – Мне как-то нездоро…
– Ты хоть знаешь, кто там будет сегодня? – спросила Нут. Ее рыжие волосы были настолько длинными, что она заправляла их за пояс.
– Не знаю и знать не хочу, – пробормотал Маат.
Он ходил по своей комнате и собирал обмундирование: копье, три ножа, кастет, корнершот, янтарный амулет от сглаза (не то чтобы он верил в сглаз, но все морфы носили такие) и, конечно же, Тор Мини, подаренный приятелем-юнитом.
– Не боишься, что сопрут? – Тласпи кивнул на автомат. – Штука классная, жалко…
– Не завидуй, – мрачно отозвался Маат.
Во всей этой амуниции он весил килограмм на десять больше. Длинные волосы, собранные в хвост, виски, которые он начал брить совсем недавно, плащ черного цвета – Маат Хост ничем не отличался от юнитов.
И все же он был морфом. Человеком, способным видеть особые сны.
Трое вышли из большой лачуги, рассчитанной на две семьи. Тетрасомата проходила в Храме, в самом сердце Кольца. Люди стягивались туда к полудню: взволнованные юноши и девушки, угрюмые взрослые с плотно сжатыми губами, сердобольные старики, шепчущие молитвы.
В отличие от морфов юниты редко посещали тетрасоматы. Да и зачем им? У них есть компьютеры, виар-игры, приставки дополненной реальности – в общем, развлечений хватает.
Для морфов, лишенных всех благ технического прогресса, придумали тетрасомату – публичную казнь убийц, воров, насильников. Последних было гораздо меньше, зато такие тетрасоматы были самыми кровавыми.
На юного Хоста посматривали недоумевающе: что делает молодой юнит в компании морфов? Черная одежда и плащ выделялись на фоне песочных одежд его друзей, а бритые виски, еще не успевшие загореть под солнцем двадцатого дня засухи, светились белизной.
Именно поэтому Маат не любил публичные казни: слишком много было косых взглядов.
– Так кто сегодня? – спросил он у Нут.
– Значит, все-таки интересно? – Рыжеволосая девушка с бледными, почти незаметными бровями улыбнулась, и эта улыбка эхом отразилась на лице Маата.
– Упавший с неба, – сказала Нут.
Маат почувствовал, как внутри него все напряглось, точно тетива лука натянулась.
– Но он же… не преступник, – выдавил он.
Нут пожала плечами, мол, не нам решать.
– Интересно, что с ним сделают аксоны, – кровожадно произнес Тласпи Хедера.
– Почему аксоны не отдадут его юнитам? – негодовал Маат. – Вдруг он просто потерял управление…
Но Тласпи Хедера перебил его.
– Видишь всех этих людей, Хост? – Он указал на толпу в светло-бежевых бесформенных балахонах. – Это типичные морфы, не такие, как ты, а нормальные. Как я и Нут. А нормальные морфы любят кровавые зрелища, и им совершенно фиолетово, кого казнят.
Маат нахмурился. Из них троих Тласпи был самым старшим и, что называется, хлебнувшим дерьмеца.
– И если однажды ты не хочешь оказаться тем, кому аксон Кастор отрежет руку или яйца, постарайся хотя бы иногда вести себя как морф. – Закончив свою тираду, Хедера отправил в рот полплюшки вакамэ.
Маат молча уставился на бежевые одежды бредущих впереди.
«От песка возьми смирение,
От воды – дарованные Ею сны.
Песок приходит на двадцать один день,
А вода всего на семь».
Так гласили заветы Деи, которые все морфы учили в школе. «Почему мы должны зубрить какие-то стихи, когда юниты учатся строить звездолеты, а потом летать на них?» – сетовал Маат. На что всегда получал один и тот же ответ: «Потому что юниты неполноценные. Они не видят пророчеств, а морфы видят. Морфам незачем летать».
Незачем летать… Маат мечтал отправиться в космос с самого детства. Но он родился морфом, и ни одежда, ни оружие, ни прическа не могли сделать его юнитом. Как говорил дед Маата Дрейк Хост: «Из семян смоковницы не вырастет яблоня».
Морфы жили в Кольце, окруженном высоченной каменной стеной. Благодаря ей жилища их почти не затапливало во время большой воды. Юниты, напротив, селились за пределами Кольца, на территории, уходящей под воду. У них не было стационарных домов: вместо этого юниты кочевали с места на место на диковинных машинах, способных в потоп перемещаться на плаву, а в засуху – на колесах.
Морфам запрещалось выходить за пределы Кольца без серьезных оснований, и все же друзья Маата иногда брали его на свои машины. Это были волшебные дни, после которых Хост еще несколько недель ходил точно пьяный.
Радостно зазвонил колокол, и люди устремились вперед к Храму. До начала тетрасоматы оставалось десять минут.
– Поспешим, а то все места займут! – сказал Тласпи.
Они вместе с Нут подхватили Маата под руки и потащили вперед.
– Пропустите, а ну пропустите! – кричал Тласпи, расталкивая толпу.
– Эй, с чего это нам пропускать вас? – рассердился кто-то.
– С того, что это просветленный юнит, придурок! – огрызнулся Тласпи, тыча пальцем в грудь Маата.
