– Хорошо. Идем.
Мы устроились на диване в моей комнате, укрылись покрывалом и включили телевизор. Открыли коробку спасательных шоколадных конфет, оставленных на экстренный случай. Я чувствую тепло руки Авы и, ощущая ее рядом, дышу свободнее, головная боль проходит.
Снова и снова повторяют пресс-конференцию, которую мы только что посмотрели. Корреспонденты обращаются к экспертам, простым людям, разным политикам – они рассуждают на тему того, что все это значит. Не все реагируют спокойно.
А на этом фоне разворачиваются беспорядки.
17. Ава
На следующее утро, когда в дверь постучали, я подумала, что пришла Сэм, но это оказалась Пенни.
– Здравствуй, Ава.
– Доброе утро.
– Как ты? Тебе что-нибудь нужно?
– Нет, спасибо.
– Ты сейчас не занята? Миссис Грегори хочет поговорить с тобой.
Мама Сэм хочет поговорить со мной? Именно сейчас, когда хватает и других забот.
– Конечно. Секунду.
– Я подожду, – говорит Пенни и закрывает дверь.
Я догадываюсь, о чем пойдет речь, и отчасти жду этого разговора, но, с другой стороны, опасаюсь его – совершенная бессмыслица. Кажется, способность мыслить рационально меня подвела. Вместо этого я причесалась, оправила рубашку – ее, среди прочих вещей, оставили для меня в комнате, когда я только приехала, вероятно, раньше ее носила мама Сэм. Я делаю пару глубоких вдохов и выхожу из комнаты.
Мы проходим по коридору, спускаемся по лестнице, минуем другой коридор и входим в гостиную. Пенни уходит.
– Ава, дорогая. – Миссис Грегори поднимается и целует меня, не касаясь щеки, и усаживает возле себя. – Как ты поживаешь?
Ей правда интересно или она просто проявляет любезность. Скорее, второе.
– Хорошо, спасибо. А вы?
– Немного устала после всех вчерашних восторгов. Подумала, нам следует поболтать.
Я попыталась расслабиться, но не вышло.
– Мы рады, что ты с нами, Ава.
– Спасибо. Очень мило с вашей стороны.
– Теперь нам нужно подумать, как лучше поступить в твоих интересах. У тебя есть семья или близкие друзья, у которых ты могла бы остановиться?
– У моего отца был брат, но они не общались. Я не знаю, где он живет. А моя мама родом из Швеции. Там наверняка осталась семья, но я их не знаю.
– Ах да, Мертон упоминал. Печальные новости, учитывая остальные события. Мне так жаль, что тебе пришлось узнать об этом после случившегося с отцом. – Она коснулась моей руки. – Разумеется, ты можешь остаться у нас, но есть и другой вариант. Мы поддерживаем связь с твоим классным руководителем, и она сообщила, что школа готова выплачивать тебе повышенную стипендию, чтобы покрыть расходы на пансион до конца учебы. Что скажешь?
Я удивлена.
– Но ведь стипендия покрывает только оплачу обучения.
– Обычно так и есть. Но, полагаю, они решили выделить средства из бюджета в сложившихся обстоятельствах. Что думаешь?
Ясно, какого решения от меня ждут. Выбора нет.
Здесь я оставаться не могу. Хороший выход.
– Замечательно. Спасибо, – говорю я, но не чувствую ни охоты, ни радости, что приходится покидать этот дом и Сэм. Он ведь стал для меня убежищем.
В пансионе меня ожидает такой же теплый и дружеский прием, как на вечеринке у Шарлиз. Раньше я могла хотя бы уйти после занятий, но смогу ли я постоянно с ними жить?
– Школа, вероятно, откроется уже на следующей неделе. Вещи перевезешь на машине. Но прежде следует еще кое-что обсудить.
– Конечно. Что?
– Жаль, что приходится напоминать тебе об этом, Ава, это все наверняка очень непросто. Мы узнали у полиции о теле твоего отца.
О теле. Тут же в памяти всплывает, как папу упаковывали в пластиковый пакет. Потом его увезли на «Скорой», но куда? Я постаралась взять себя в руки. Мне следовало подумать об этом раньше.
– Возможно, у него были пожелания по поводу похорон? Есть ли какой-нибудь семейный участок на кладбище?
Я качаю головой, голос меня не слушается.
– Мы с Мертоном обсудили это и решили тебе помочь. Пенни расскажет подробнее.
– Я… спасибо.
И, будто по сигналу, входит Пенни с папкой в руках.
Мама Сэм тут же прощается, сославшись на дела, и я понимаю, что разговоры о смерти или организации похорон не укладываются в ее уютный мирок, что она едва способна думать об этом и с трудом выдерживает подобные разговоры.
Мы возвращаемся в мою комнату. И Пенни принимается рассказывать о погребении и кремации, о том, что делать с пеплом, и расспрашивает, какие похороны я предпочитаю. Я пытаюсь слушать, но мыслями то и дело возвращаюсь к вопросу, о котором раньше не задумывалась.
Что стало с моей мамой? Ее закопали? Или кремировали? Но границы закрыты. И я никогда не смогу навестить ее могилу.
Не уверена, что хочу навещать и папину могилу.
Кремация. Ничего религиозного – папа был атеистом. Очень простая церемония. Пенни узнает, где и когда ее можно провести, и даст мне знать. А позже я разбросаю пепел – пока не решила где.
– Ты в порядке? – искренне интересуется Пенни.
– Конечно, нет. Но спасибо, что спросили.
Она сочувственно кивает, касается моей руки. Просит не стесняться и говорить, если нужна какая-то помощь.
Мы прощаемся на пороге, и я застываю, глядя на дверь Сэм через коридор. Я так хочу обсудить с ней все случившееся, но она наверняка еще спит: вчера мы легли поздно.
Подожду. Я закрываю дверь и возвращаюсь в кровать. Как долго я буду называть ее своей? Интересно, когда все наконец уладится и я смогу вернуться в школу?
Я включаю новости и понимаю: очень не скоро.
18. Сэм
Утром, еще не до конца проснувшись, я в замешательстве забываю о случившемся. Я одновременно думаю: «Пора бы будильнику прозвонить» и совершенно не волнуюсь об этом, потому что хочу спать дальше.
Но воспоминания тут же затапливают сознание. Сегодня снова не будет занятий, а я уже тоскую по скучной, нормальной жизни.
Я шарю в поисках телефона. Еще точно рано, будильник бы только прозвенел. Наверное, я сбила себе биологические часы, и теперь они разбудили меня.
От Лукаса пришло сообщение несколько минут назад.
Лукас: Угадай, что я сегодня видел под окном?
Я: Не знаю. Что?
Лукас: Угадай.
Я: Летающую кастрюлю. Большого говорящего кролика, белого и пушистого. Хм… своего брата-близнеца, о котором раньше не знал.
