– Она здорово разозлилась, – заметила Сэм едва слышно.
– Да. И наконец-то мои мысли озвучены: они договорились за нашей спиной. А что про это элитное подразделение для защиты закона и порядка? Она называет их «лордерами».
– Похоже на СС или гестапо. Никому ведь не известно, кто они такие и чем займутся. Мне кажется, учитывая все происходящее, это нечестно.
– Нечестно? Новая система не подразумевает сдержек и противовесов.
– Ава, неужели все правда так плохо? Ведь они обещают создать рабочие места, дать бездомным жилье. А в остальном просто хотят наладить ситуацию. Поэтому и ввели войска и комендантский час, правда же? Хотя меня приводит в ужас мысль о смертной казни. А что, если случится ошибка? Нельзя выпустить человека из тюрьмы, если он уже мертв.
Я и хотела бы ее утешить и успокоить, но не могу.
– Прости, Сэм. Я знаю, что это твой папа. Но все и правда очень плохо. Они устроили все так, что полностью развязали себе руки. А пресса? Случайность, что мама Лукаса потеряла работу, когда написала честную статью? Нет. События освещаются очень однобоко, потому что вся пресса и все новости проходят цензуру. Другого объяснения просто нет.
– Думаешь, Би-би-си им тоже подчиняется? И газеты?
– Наверняка.
– Ты веришь, что мой папа приложил к этому руку? – Она склоняет голову набок. – Может, все делается за его спиной?
– Может, он и не замешан напрямую, но наверняка так или иначе в курсе. Если и нет, то, скорее всего, подозревает. Он же политик и знает, какая буря поднимается, стоит о чем-нибудь объявить. Но все молчат, и это странно.
– Если мы это понимаем, значит, и другие смогут?
– Может быть. Наверное, когда ситуация успокоится, люди очнутся и попытаются что-то изменить. Но вряд ли многие.
– Сейчас они просто боятся. Дело ведь в этом, да?
– Думаю, да. Они видели в новостях, как люди гибнут, а может, их знакомые тоже погибли или пострадали и уже не смогут вернуться к прежней жизни, к тому же на улицах власть захватила неуправляемая толпа. Они просто хотят, чтобы все закончилось. И я тоже напугана, но скорее от того, что творит правительство.
Мы стали искать другие новости, блоги, комментарии на веб-сайтах. В дверь постучали. Мы переглянулись. Уже за полночь.
Сэм в панике соскакивает, чтобы посмотреть, кто пришел.
Пенни.
– Что-то случилось? – спрашивает Сэм.
– Вовсе нет. Но твоя мама попросила убедиться, что вы не засидитесь допоздна, Саманта, она говорит, что завтра тебя ждет тяжелый день. И еще она напоминает, что у тебя болела голова, и просит передать таблетки. – Пенни протягивает стакан с водой и маленький поднос с таблетками.
Сэм неуверенно взяла таблетки, запила их и вернула стакан Пенни.
– Прости, Ава, я правда устала.
– Неудивительно, после такого дня. Поговорим завтра?
– Конечно.
Я вышла вслед за Пенни и закрылась в своей комнате. Включила новости, а потом подумала, что надо было попросить планшет.
Я вернулась и постучала.
– Входите, – раздалось из-за двери.
Я заглянула в комнату. Сэм уже переоделась в пижаму и собиралась ложиться в кровать.
– Можно у тебя попросить планшет?
– Конечно, бери. Заряжается на столе.
– Спасибо, – сказала я и забрала его вместе с зарядкой. – Хороших снов.
Я щелкнула выключателем у двери.
– Нет! – воскликнула Сэм. – Пожалуйста, оставь.
Я включила свет.
– Ты спишь со светом?
– Странно, я знаю.
– Спокойной ночи, Сэм.
Но, вернувшись в комнату, я от беспокойства не нахожу себе места. И я раздернула занавески. В окно мне видно парадный вход и охрану. Теперь их стало больше. Караул за воротами тоже усилен. Кажется, это военные, хотя трудно различить в тусклом свете фонарей.
Каждый шаг Сэм отслеживают. Знают ли они, что она не сразу легла спать? Не затем ли приходила Пенни? Они подслушивают?
Пожалуй, многие позавидовали бы Сэм, но я начинаю понимать, каково это – все время жить вот так. Кажется, что не хватает воздуха, становится невыносимо тесно.
Она мирится с этим долгие годы, но теперь положение ухудшилось. И сейчас, когда ей особенно нужны друзья, я ее бросаю.
26. Сэм
Принесли таблетки прямо в комнату, да еще в такой час – что-то новое.
Я устраиваю из одеял уютное гнездышко. В этой комнате, вдали от мира, я всегда чувствовала себя в безопасности. Рядом с папой я тоже ничего не боялась, будто он мог защитить меня от чего угодно. Но эта уверенность пошатнулась, когда нашу машину окружили разъяренные протестующие или когда мы едва не погибли от взрыва бомбы. Далеко не все он может предугадать, не всему может помешать.
Вот почему они с Армстронгом все это затеяли? Комендантский час, участие армии, смертная казнь, даже подразделение, которое мама Лукаса назвала «лордерами», – все это невероятно, невозможно и слишком жестоко. Но, может быть, все это нужно, чтобы их дети и дети по всей стране жили в безопасности? Если в этом их цель, значит, они поступают правильно, так ведь?
Головная боль отступает, я уже вот-вот усну – нужно просто расслабиться. Но отчего-то я пока не хочу…
Вокруг темнота. Я сижу тихо как мышка.
Мрак вязкий и густой. Слез не осталось, каждый вдох в тягость.
БАХ! Крики. Грохот. Мне очень страшно. Я зажимаю уши ладонями и зажмуриваюсь, так что перед глазами пляшут звездочки.
Саманта? Саманта!
Кто-то касается моей руки, и я вдруг нахожу силы, чтобы закричать.
Саманта, это я, папа. Все хорошо, ты в безопасности.
Но я все еще боюсь открыть глаза – вдруг это мне чудится? Я так этого ждала, но окажется, что это всего лишь уловка.
Но он начинает петь, как пел мне перед сном, и укачивать меня.
Это и правда папа? Я открываю глаза, но вижу с трудом – непривычно яркий свет и слезы ослепляют. Правда папа. На нем форма, но это он.
Он берет меня на руки, крепко обнимает, и я говорю, что виновата, обещаю вести себя хорошо всегда-всегда.
Папина хорошая девочка. Навсегда.
27. Ава
– Мне нужно сходить на примерку, – говорит Сэм и надевает привычную маску. – Мама хочет дождаться, когда закончат перешивать вещи, потом мы встретимся с папой и поедем в гости к друзьям на пару дней.
– Ты уезжаешь? – Я удивилась, что ее отец уезжает, учитывая все происходящее. – Дороги не опасны?
